Первая чеченская

Кто и как руководил всем этим, я не знаю. Но более безграмотной и безалаберной операции я никогда в своей жизни не видел. И, самое страшное, это понимали даже рядовые бойцы. Фактически никакого руководства не было. Каждое подразделение жило своей отдельной жизнью. Каждый воевал как мог. Например, задачу нам ставил один офицер, а десантникам справа от нас — уже другой. Мы — соседи, в ста метрах друг от друга находимся, а командуют нами разные люди. Хорошо, что мы с ними более или менее сами договорились. Связь у нас с ними была и визуальная, и по радио. Правда, радиосвязь эта была открытая, так что боевики наверняка наши переговоры прослушивали.

В ночь с 13 на 14 января наступил старый Новый год. С места постоянной дислокации отряда из Ханкалы нам прислали огромную корзину подарков. Это было очень кстати. Мы ведь отправились в Первомайское только с боекомплектом — предполагалась работа по штурму колонны минут на сорок. А получилось: мы встали в чистом поле, на дворе — январь… Я попросил, чтобы нам прислали валенки. Их нам сбросили с вертолёта. (Я потом слышал, как кто-то из участников тех событий жаловался: спали в «икарусах», очень неудобно было!.. А у нас обычным делом было спать прямо на земле, а кому-то — вообще в окопах.) Потом уже привезли спальники. Мы из них сделали накидки. Погода стояла отвратительная: ночью — мороз, днём — изморозь. Целыми днями ноги и всё обмундирование были мокрыми.

Но отряд нам, как мог, помогал. Так и на этот старый Новый год прислали салаты, винегреты. Выломанная откуда-то дверь стала импровизированным праздничным столом, чему особенно удивлялся начальник разведки полковник Александр Стыцина. Одну бутылку водки на двенадцать человек выпили чисто символически, а остальное оставили на потом.

Продолжилась та же тягомотина, перестрелки. То они постреляют, то мои пулемётчики со снайперами постреляют… Так мы держали друг друга в напряжении. Когда мы поняли, что операция стала носить затяжной характер, то сами стали продумывать варианты операции. Прорабатывали работу группами, ночью, тихонько. Ведь лучше всего мы были подготовлены именно к таким действиям: с базы отряда в Ханкале нам передали всё бесшумное оружие и мины. Но в конце концов нас всё-таки использовали как обычную пехоту…

Никто не знал, что будет дальше. То ли мы штурмуем, то ли ждём, когда боевики выйдут. И вот эта неопределённость вызвала к жизни ряд новых моих решений. Мы каждую ночь начали впереди себя ставить минные поля, чтобы со стороны села себя прикрыть, понимая, что у боевиков единственный реальный путь отхода — это через наши позиции выйти к газовой трубе и по ней перейти реку. Я об этом очевидном и для боевиков наилучшем направлении прорыва докладывал полковнику Стыцине. Тот попросил командование укрепить нас хотя бы бронетехникой. Бронетехника в огне большого преимущества не даёт, но сильно психологически воздействует на противника. (Я сам пару раз был под таким обстрелом и убедился в очень сильном психологическом воздействии.) Но никакой брони нам так и не дали…

Каждую ночь с 15 января до самой ночи прорыва боевиков над селом подвешивали на парашютах осветительные ракеты. Подсветка эта, конечно, была изумительная — светло почти как днём. Вдруг 17 января мне дают команду: завтра на рассвете будет повторный штурм. Но теперь мы уже не отвлекаем на себя боевиков, а идём до конца вместе с другими, каждый по своему сектору. Поэтому в эту ночь мины перед собой я, естественно, не поставил.

Спрашиваю группу наблюдателей, которые находилась впереди наших позиций, в половине третьего ночи: «Тихо?». Отвечают: «Тихо». Тогда даю им команду отходить на позиции. Треть людей оставляю охранять, остальным — отдыхать. (К тому времени прошла уже неделя нашего сидения в жутких условиях. Естественно, народ у меня при ходьбе стал слегка покачиваться. Утром предстоял штурм. Это означает, что надо до села семьсот метров пробежать, да не просто пробежать, а под огнём!)

И как только я дал команду отдыхать, тут почти сразу всё и началось…

Интересно, что в эту ночь подсветки из осветительных ракет вообще не было. Почему?.. Поэтому боевиков мы заметили всего метров за сорок. В воздухе изморозь висит, в ночной бинокль практически ничего не видно. В тот момент, когда мы боевиков увидели, наша группа, которая возвращалась с наблюдательного пункта, шла уже прямо за нашими окопами.

А случилось это так: связисты, дежурившие по очереди, запустили очередную ракету и… увидели огромную толпу боевиков. Начинают считать — десять, пятнадцать, двадцать… очень много!.. Даю сигнал: всем к бою! Группа из двенадцати человек, которая шла за нашими окопами, была полностью готова и сразу ударила по боевикам с левого фланга. Тем самым они дали остальным возможность подготовиться.