Первая формула [litres]

Ответил я не сразу, засмотревшись на металлические плашки, закрепленные на бортах фургона. Каждая из них занятно играла на свету, однако дело было не в этом. Что-то с ними не так, а вот что? Я подошел к быкам, погладил одного по мощной холке. Тот ничуть не возражал.

– Да что на тебя нашло, парень?

Лудильщик вытащил маленький горшок с неровными боками. Снял крышку с торчащим из нее полым стержнем и бросил внутрь зажженную палочку с пороховой головкой. Закрыл горшок, и сквозь стержень начал просачиваться дымок. Лудильщик сделал глубокую затяжку и выдул дым через нос.

– Надо быть слепым, чтобы не увидеть: тебе сегодня здорово досталось. Неужто встрял в неприятности в Ашраме?

Я неопределенно помахал рукой, почти не обращая внимания на лудильщика.

– Скорее неприятности последовали за мной в Гал. Или я за ними.

Я продолжал разглядывать металлические шишечки и полоски, бегущие по борту, пытаясь разобраться в их сочетаниях.

Похоже, какой-то тайный шифр. Уж не кроется ли за этими штучками история? Я коснулся одной из них кончиком пальца.

– Что тебя привлекло? Если не считать некоторых странников и самих лудильщиков, мало кто понимает: это не просто причудливые украшения.

– Хм, интересно…

Я присмотрелся к расположению шишечек и полосок. Готов голову дать на отсечение: прошлый раз они были размещены иначе. Хм, да что же это такое?

– Ты прав, парень.

Лудильщик снова втянул дым и выдохнул его в воздух.

Я принюхался: пахло пряной вишней и духом свежевскопанной земли после дождя. У меня защекотало ноздри.

– Это древний язык, древнее, чем наречие торговцев. Его изобрели мы, лудильщики. – В голосе фургонщика звучала гордость. – Языком торговцев мы пользуемся, путешествуя по миру, разбираясь в нем и его историях. Однако мы должны отправлять друг другу тайные послания, смысла которых больше никто не сможет постигнуть. Бросив взгляд на мой фургон, другой лудильщик прочтет, где я был, хорошо ли торговал или… или где-то меня ждал плохой прием.

Судя по его тону, с последним лудильщики сталкивались нечасто.

– Здесь можно прочесть предупреждение о перекрывшем дорогу буреломе, о наводнении, о шайках бандитов или других неприятностях. Член нашего клана поймет, готов ли ты на время объединиться с ним в караван. Порой мы так и делаем, но чаще путешествуем в одиночку. Иногда размещаем на бортах сообщения об умерших членах семьи, чтобы остальные могли их оплакать.

Я сделал шаг назад и вгляделся в символы, пытаясь представить их как фразы. Точки и тире… Посторонний взгляд ничего в них не обнаружит, а при необходимости легко составить шишечки и полоски в сообщения, когда в этом возникает необходимость.

Секретная система, с помощью которой рассказывают тайные истории. Я был очарован:

– Научишь пользоваться?

Лудильщик сжал в зубах стержень и задвигал челюстями, словно пытаясь его сжевать.

– Если честно, меня о таком просят нечасто.

И все же сразу он мне не отказал. Я на него не давил – пусть решит сам, – зато сделал кое-что другое. Просто молча уставился ему в глаза с надеждой и мольбой, на которые способен несчастный голодный мальчишка. Удачно, что после драки я выглядел весьма скверно.

– Ну… – Лудильщик заговорил, не переставая жевать трубочку, – в общем-то, можно, только, видишь ли, я за бесплатно не учу. – Он многозначительно потер пальцем о палец.

Я усмехнулся – в жалостливом взгляде более необходимости не было:

– Ничего, переживу.

Лудильщик засмеялся, выпустив струйку дыма:

– Прямо не знаю, как тебя учить и когда. Пожалуй, расторгуюсь, тогда и займемся твоим образованием. Итак, мальчик: товары или истории?

– Истории! – Я наконец отлип от борта и подошел к передку. – Есть что-нибудь новое, примечательное?

Ближний ко мне бык фыркнул и недовольно встряхнулся.

– Батума что-то тревожит, – сказал я и похлопал его по боку, пытаясь успокоить.

– Что-что? – Лудильщик выпустил из губ стержень и вытаращился на меня. – Как ты его назвал?

– Ты имеешь в виду имя? – растерянно моргнул я.

– Я никогда его при тебе не упоминал. Обычно называю быков птичками, ведь они – мои крылья. – Он выразительно помахал руками. – Сам летать не умею, а они несут меня со скоростью ветра.

Я кивнул. Хватит на сегодня споров. Иногда следует соблюдать меру и людей лишний раз не волновать.

– Не помню… Наверное, ты обращался к нему по имени прошлый раз? Могу поклясться, что кличку услышал от тебя.

– Не может быть, – покачал головой лудильщик. – Странно, что ты просишь поучиться нашему языку – ведь, оказывается, кое-что уже знаешь…

Я потерял дар речи.

– «Батум» – значит «упрямый». Это не брамти и не брамки, но имя ему подходит. Воспитываю его уже два года, однако он порой упрямится, словно мул. Не знаю, что с ним делать.

Батум в ответ снова фыркнул.

– Вот видишь? Он еще и умным себя считает. – Лудильщик искоса взглянул на быка и обернулся ко мне: – Итак, к делу.

Я кивнул, выбросив из головы странный случай.

Котенок наконец выбрал, как ему показалось, самый подходящий момент для громкой жалобы и выпростал голову из складок мантии.

– Ого, это еще кто? – склонился с фургона лудильщик. – Подобрал бродячего кота?