Первая формула [litres]

– Я неплохо работаю с исцелением, мне ведь и во время учебы приходилось с ним иметь дело. Мастер Марши творит этим парным плетением настоящее волшебство.

Я заморгал, когда до меня дошло, какими способностями обладает лысый риши.

– Значит, именно таким образом он лечит пациентов?

Имми небрежно махнула рукой:

– Иногда, если дело действительно плохо и традиционные методы не помогают. И все же здесь есть риск.

– Риск? Какой?

– Исцелять собственное тело – одно. Ты ведь его прекрасно знаешь, можешь поверить во что угодно, и твой разум не станет сопротивляться. А вот воздействовать на чужое – совсем другое, своего рода вторжение. Организм пациента будет сопротивляться, особенно если больной в сознании. Трудно убедить человека, что он не умирает, – ведь разум убежден в обратном. Допустим, пациент точно знает о полученном переломе. А ты ему внушаешь: нога, мол, заживет в один миг. Это состязание волевых импульсов, Ари. В таких случаях страх и боль – сильнейшие стимуляторы недоверия. Они вполне способны отравить твой разум, исказить восприятие, могут усилить ожидание неблагоприятного исхода. Вот с подобными сложностями и сталкивается плетущий. Ты должен идти против того, чему тебя учили, против веры, а вера…

Имми запнулась в поисках подходящего слова.

– Вера – штука податливая. Она готова изменить знак в один миг. – Она щелкнула пальцами. – Порой в минуты паники в сердце рождается вера в чудесные и опасные события. Например, потому что нет иного выбора. Или у тебя происходит сдвиг по фазе, и ты вдруг решаешься на жуткой силы плетение… А бывает, в человеке что-то ломается и он вообще утрачивает способности плетущего. Теряет веру, а с ней и часть своей сущности.

Я вспомнил день, когда впервые увидел Имми, раздирающую свои пальцы до кровавых ошметков. Что же с тобой произошло, бедняжка… На этот вопрос она мне никогда не ответит, и все же я тешил себя надеждой, что рано или поздно узнаю истину.

– Так вот, эта парная формула позволяет тебе извлечь сложившийся в голове образ и наложить его на материальный мир. Новичку лучше начинать с сущностей, которые не сопротивляются или не способны меняться коренным образом. Например, неплохо бы попрактиковаться в чистке собственной одежды, удалить с мебели какое-нибудь пятно или скол. Этим плетением можно вылечить, можно и навредить, разбить камень и сложить осколки в единое целое. Каждое действие требует твердой веры.

Имми криво улыбнулась. В ее лице не осталось ни капли того тепла, которое оно излучало в начале нашей встречи. Теперь в глазах девушки светился острый ум и озорство с легким налетом сумасшествия – в точности как у риши Брамья.

– Поверить во что-то и легко, и трудно. Просто надо забыть о принципах, на которых зиждется мир, и убедить себя, что он работает по твоему усмотрению. Несмотря ни на что. Несмотря на цену…

Воронье гнездо наглядно показало мне цену древнего искусства. И все равно ради мести я готов был ее уплатить.

Мы разговаривали на протяжении целой свечи, вновь и вновь обсуждая механизм действия любимой парной формулы Имми и сочетания ее элементов. Уже на середине урока я ощутил, что в голове все плывет, и, вызвав образ горящей свечи, скормил ей каждое слово.

Нехитрый трюк помог мне сосредоточиться.

Наконец Имми сообщила, что утомилась, и одна из ее рук непроизвольно потянулась к стене. Я мягко накрыл ее своей ладонью и отвел вниз.

– По-моему, ты вполне способна забыть о своей привычке хотя бы на день.

Она улыбнулась:

– Потому что ты принесешь котенка?

– Да, Имми.

89 Практика и подготовка

Следующие несколько дней после занятий я безвылазно сидел в своей комнате.

Свеча на столе догорела, однако ее образ запечатлелся у меня в мозгу. Я разложил бечевки на столе и крепко сжал ручку.

Точка, тире. Еще точка. Я осторожно наносил формулу на первую бечевку до тех пор, пока не заболела рука. Пригодились уроки Патара: мне удалось изобрести собственный язык, символами которого только и можно было наложить формулу.

Я свернул ткань разума в двенадцать граней, проецируя волю и мысль на поверхность бечевки. Теперь она будет поглощать трение, сбрасывая его в пристроенную на конце катушку. Воздействие чужих бечевок серьезно уменьшится. Если фокус сработает, то мой воздушный змей переживет встречу с толченым стеклом – да с чем угодно. Главное – не резать бечевку ножницами.

Точки и тире послужили воплощением команд, связывающих мою волю с формулой малого плетения. Катушку удалось раздобыть за бесплатно в Запасниках – тяжелую, мощную, способную выдержать сброс энергии, возникающей от трения бечевок. Кроме того, сама формула была настроена так, чтобы равномерно распределять эту энергию по всей длине бечевки.

Идея прекрасно работала в теории. Что будет на практике – покажет праздник, до которого времени оставалось с гулькин нос.

Еще одна бечевка… Я повторил малое плетение и процесс наложения формулы, изо всех сил напрягая волю, как учил Маграб.

Стол вздрогнул. Это котенок запрыгнул на столешницу и прошелся по бечевкам.

– Не смей, Шола! Фу, прекрати! Вымя Брама, чертов ты кот!