Первая формула [litres]

Горло саднило ужасно.

Жарко… Похоже, я вновь нагреваюсь изнутри. В груди прокатилась горячая волна.

– Арам!

Я получил хороший шлепок по щеке, и моя голова мотнулась в сторону, зато зрение вдруг прояснилось. Надо мной стоял риши Брамья с поднятой вверх рукой – видать, готовился врезать еще разок.

– Посмотри на меня.

Я поднял взгляд. Риши утратил и свою хитрую улыбку, и ребяческое озорство, и сумасшедший блеск в глазах.

– Создай грани. Что видишь?

Я не стал спрашивать, что он имел в виду своим дурацким вопросом, и безропотно подчинился. Горящая свеча вернулась, а с ней – огонь. Теперь он не был чужим – знакомая, привычная среда. Голод… Потребность… В груди зародился беззвучный крик, который я издать не мог, и все же он просился наружу. На лбу у меня выступил пот, и я, тяжело дыша, рассказал риши, какие испытал ощущения.

– Хорошо. Дыши. Закрой глаза. Ты должен научиться выходить из граней так, чтобы не допустить резкой отдачи. Следуй за мной.

Я повиновался.

– Огонь умирает. Едва тлеет. Не пытайся его тушить. Не пробуй закрыть от него разум. Просто признай – он есть. Слушай его. Пойми, что ему нужно. Дай ему догореть. Языки огня все ниже, все слабее. Следи, как они гаснут один за другим – как догорающие маленькие свечки. Есть? Убери одну грань. Потом следующую. Не торопись, Ари. Я тебя чувствую. Ты меня отталкиваешь.

Он был прав. На меня словно давил физический вес, и мозг приказывал сопротивляться. То воздействовали на мой разум грани риши, мягко его прощупывая и подталкивая.

Я расслабился и уступил. Грани исчезали одна за другой, и огонь наконец потух.

– Так лучше?

Я тяжело выдохнул и обмяк.

– Да.

– Хорошо. Арам, оставь нас на минутку, мне нужно поговорить с Ари наедине. Если встретишь Мастера исцеления, скажи, что я пока прошу его не входить, джи-а?

– Джи, риши Брамья.

Арам бросила на меня последний взгляд и пошла к выходу.

Я проводил ее глазами и ощутил холод, словно наступила зимняя ночь.

– Сам не знаю, что это было. Я так переживаю, я…

Риши Брамья вставил, подняв руку:

– Во-первых, по-моему, ты захочешь кое-что увидеть.

Он бросил на кровать мешок. Знакомый мешок. Неужели мой…

Развязав веревку, риши перевернул его кверху дном и подтолкнул ко мне содержимое. Рыжий как пламя котенок с негодованием воззрился на Мастера плетений, а потом, заметив хозяина, громко замурлыкал и прижался головой к моему колену.

Взяв его на руки, я заплакал.

Риши некоторое время молча наблюдал за нами.

– Ты назвал его Шолой?

– Ты не должен рассказывать о нем другим Мастерам.

Я говорил требовательно, твердо, хотя, по сути, молил риши: не выдавай…

– Не должен? – вздернул брови он и криво усмехнулся: – Значит, не должен… Даже не припомню, когда последний раз слышал такое в свой адрес. Никогда не любил это слово. Оно ужасно тупое, особенно для плетущего.

– Пожалуйста, риши… Я хотел сказать – пожалуйста. Он тут ничего не нарушит. И…

– Ладно, прекрати. Договорились. Никому не скажу. Кроме того, у меня такое чувство, что кот принесет тебе пользы куда больше, чем ты можешь представить. Послушай, другим Мастерам правду о вчерашнем знать не надо, но ты ведь ответишь на мои вопросы?

Я кивнул.

– Шола… Почему ты его так назвал?

– Ну, это имя значит «робкий», – неуверенно ответил я. – Временами он и вправду пуглив. Я нашел его на улицах Гала – над ним издевались Нихам и его шайка.

– А… И все же с именем непонятно. «Шола» – слово зибратское.

– Да, риши.

– Оно переводится вовсе не как «робкий».

– Нет? А как?

Риши покачал головой:

– «Шола» – значит «огонь». Костер, пламя, понимаешь?

Для меня его слова стали новостью. Неужто я когда-то ослышался или неправильно понял?

– Не думал я, что тебе удастся создать плетение. Стало быть, ты успешно применил первую свою формулу, причем формулу огня? – Риши вздохнул и, опустив плечи, уселся.

Говорил он столь уверенно, что я не мог не задать вопрос:

– Хм, первую?

Риши многозначительно взглянул мне в глаза:

– Ну, будет, будет. Прекрасно знаю, что на самом деле произошло в Ампуре, пусть и делал вид, что верю красивой истории. Я ведь не дурак, Ари.

Я стыдливо поежился.

– Вот тут-то и кроется сложность. Твой вчерашний прорыв был крайне опасен. Не ослабь ты контроль над плетением, я не сумел бы тебя остановить, и ты закончил бы тем, что попал в Воронье гнездо. И это, судя по всему, не самый худший исход.

Мне кое-что пришло на ум. Одно воспоминание.

– Риши Брамья, я должен тебе сообщить одну вещь. Это насчет Ватина… э-э-э… риши Врука.

– Я все видел.

Он не стал вдаваться в подробности, но тон его стал совсем иным – холодным и твердым, словно металл. Три слова упали камнем, и мою грудь словно сковал железный обруч.

– Ты не поверишь, если я расскажу тебе все.

– Ари, я – плетущий и видел больше, чем ты можешь себе представить в самых смелых мечтах. Мы еще побеседуем, а потом решим, во что следует верить, во что – нет. А пока держи свои мысли о Мастере философии при себе и не вздумай болтать с другими Мастерами. Ходить ты в состоянии?

Я прислушался к себе. Да, пожалуй. Будет трудно, но ничего.

– В состоянии.