Первая кровь

Случались и провалы. «Сюжет для новой песни» не зашёл, «Камчатка» скорее понравилась, хотя и не так чтобы очень, но финал выступления с «Последним героем» оказался весьма ударным – на мой взгляд, конечно. Впрочем, Алла выглядела довольной – она участвовала в происходящем весьма активно, периодически отдавала мне недопитую бутылку и недоеденный бутерброд и начинала прыгать, подпевать и хлопать в ладоши, а в конце даже сумела завести зрителей, закричав «Молодцы» и организовав оглушительные аплодисменты. В общем, отрывалась по полной программе – в отличие от меня, скромно простоявшего всё выступление на одном месте.

«Кино» покинуло сцену, на которой сразу начали суетиться какие-то ребята, Цой отошел в противоположный конец зала – я увидел, что он о чем-то говорит с Троицким и ещё каким-то молодым человеком. Рядом с ними вертелся и тот белобрысый водитель, который почему-то выглядел испуганным. Цою быстро сунули в руки стакан с чем-то красным, он выпил, поморщившись, ему долили и начали чокаться между собой. Водитель смотрел на это с непередаваемой грустью.

Зрители снова разбрелись по кучкам, и никто не осаждал «киношников» с требованием автографа. Почему-то мне это показалось неправильным.

– Дальше тут будет петь… – Алла произнесла какой-то набор звуков, но я его не разобрал.

– Что?

– Говорю – там дальше будет выступать… – и снова этот набор звуков.

– Черт… Алла, я не понимаю. Кто будет выступать?

– Да блин… ребята из кэн-дза-бу-ро-оэ, – на этот раз я её расслышал, но всё равно не понял – и она заметила это по моим глазам. – Это группа такая, не знаю, в честь чего называется. У них девчонка есть и поют они рок-н-ролл. Хочешь послушать?

Я пожал плечами. Рок-н-ролл – понятие слишком широкое, чтобы его оценивать в целом, а русский рок-н-ролл по ряду причин был ещё шире, чем импортный. К тому же те рок-н-роллы с текстами на русском, что крутили на «Нашем радио», вызывали только чувство испанского стыда, а не желание пуститься в пляс и закрутить партнершу над головой.

– Давай пару песен заслушаем? – предложил я. – Не понравится – пойдем. Мы уже всё съели и почти всё выпили.

Это было правдой. От набора для бутербродов остались жалкие крохи, мы прикончили три бутылки пива – две из них числились за Аллой, которая пребывала в восторге от песен «Кино» в том числе и из-за небольшого опьянения. Оставалась нетронутая шоколадка да ещё пара бутылок, которые я пока не доставал, приберегая на особый случай и не представляя, в чем он может заключаться.

– Я их слышала уже просто, – объяснила Алла. – И мне не понравилось. Не понимаю, почему их продолжают приглашать сюда.

– Потому что «Воскресенье» распалось? – в шутку предположил я.

– О, ты и их знаешь? И как тебе?

– Хорошая музыка и хорошие песни, – абстрактно ответил я. – Но если много слушать, то можно изжогу заработать.

Алла хихикнула.

Про изжогу я, конечно, пошутил, но все эти музыканты и их сюртуки, дороги с разочарованиями и выяснение, кто виноват, были настолько заиграны и переиграны в моей молодости, что превратились в банальность. Сейчас, в 1984-м, и для тех, кто не переносился во времени, эти песни звучали, как настоящий глоток свежего воздуха.

– А мне нравится, даже жалко, что они больше не играют вместе, – пожаловалась она.

– Дороги наши разошлись, и мы не встретимся случайно, – процитировал я.

– Это что? – насторожилась Алла.

– Песня, того же «Воскресенья». Надежды наши не сбылись, и ненадежны обещанья, – продолжил я цитату. – Правда, она была написана не про «Воскресенье», а про «Машину времени». Маргулис там когда-то играл.

Алла посмотрела на меня очень удивленными глазами.

– Слушай, Егор, откуда ты столько знаешь? – спросила она. – Я-то думала – притащу сейчас первака из дальних ебеней на модный столичный сейшн, он от экстаза меня богиней назовет и молиться на меня будет, а ты, похоже, всё это слышал сто раз и уже даже слушать не можешь?

У меня слегка похолодело в груди.

– Да ну, брось, – пытаясь сохранить невозмутимость, отмахнулся я, – на таких концертах я ни разу в жизни не бывал. Так что теперь это я у тебя в долгу – что привела сюда и позволила, так сказать, причаститься. Я правда очень благодарен. И богиней могу назвать, если хочешь…

Я подхватил её ладонь и поднес к своим губам.