Первая кровь

Что имел в виду мистер Рик, пленники не поняли, но предпочли больше не провоцировать загонщиков и следующие полчаса просидели молча. Впрочем, и те перестали цепляться к подконвойным, с головой погрузившись в процесс экипировки парома. По всем признакам, для них предстоящее событие не такое уж беззаботное и повседневное.

Клетку с церковниками опустили в центр палубы и зафиксировали по углам специальными кронштейнами. Здесь же штабелями стояли погруженные рабами ящики, накрепко перевязанные цепями и обтянутые поверх брезентиной.

Из отряда Рябого на борт поднялись только четверо — сам Рябой, его правая рука Рик и двое отличившихся в преследовании «расходников». Загонщики накинули на плечи промасленные плащи и звеня бутылками, расселись у ящиков.

Краем уха черпий услышал разговор, раскрывающий суть профессионального роста охотников за урнами. Пережившие пятую травлю новички проходили инициацию перед самим губернатором. Лучшие награждались именными трофеями и попадали в касту загонщиков, получая право иметь собственных «расходников».

Это сколько же священников отправила к богам группа Рябого? Артур боялся даже представить цифру. А если таких групп несколько?

Скучать пленникам тоже не пришлось. По указу Рябого, их с головы до ног окатили неизвестной жидкостью, напоминающую по запаху смесь солярки и хозяйственного мыла. Потом запихнули меж прутьев два одеяла и тычком обратной стороны багра намекнули держать язык за зубами и дальше.

Артура к тому времени било крупной дрожью и такой подарок он принял за милость богов. Быстро укутавшись в замызганное покрывало, черпий вжался в угол клетки и продолжил наблюдать за происходящим. То, что он увидел, ввело его в ступор.

Из лагеря привели двух еле держащихся на ногах старцев. Так же, как и церковников, их облили вонючей жижей и усадили под кормовой мачтой. После всего, каждому на шее защёлкнули «шарф еретика» — инструмент повиновения инквизиции, представляющий собой широкую полоску металла с торчащими изнутри шипами. С затылка в зловещее приспособление ввинчивалась длинная жердь, которой несчастного направляли в нужную мучителю сторону. Будь то костёр, чан с кипящим маслом или плаха.

Выработавшие свой ресурс рабы сопротивления не оказывали, только обречённо ожидали участи. Будучи в лагере не первый год, бедолаги знали, какая роль им отведена на борту этого парома.

Почему их не посадили в клетку, а оставили на палубе? И для чего они в ошейниках, словно бешеные псы Галифаста? Черпий не видел логики в действиях пленителей, но чувствовал, что к добру это не приведёт.

Следующими на борту оказались трупы павших при травле загонщиков. Их окоченевшие тела без церемоний сложили в кучку словно поленья.

Когда с приготовлениями было покончено, вход на палубу перекрыли решёткой, укреплённой тяжёлыми перекладинами.

Только теперь черпий разглядел установленные по периметру борта пики. Их острые наконечники хищными жалами торчали наружу, как бы готовясь отразить нападение невидимого врага.

Зазвонил колокол. Паромщик отбросил швартов и накрыл горящий факел колпаком. В полумраке дал знак напарнику. Тот привычно дёрнул за рычаг. Где–то в глубине паровой машины открылся клапан, впуская в цилиндры кубометры горячего пара. Скрытый под толстым кожухом мотор тихо зарокотал. Вяло закрутился вал, наматывая на барабан проходящий через шкив тяговый канат. Паром медленно пополз по водной глади.

В нос ударил запах гниения и разложения. Артур почувствовал, с каким сопротивлением продиралось вперёд плавучее судно. Днище, подобно скребку доктора, сдирало затвердевшую корку, под которой открывалась незаживающая язва.

Машина дёрнулась. Вдоль правого борта сильно заскрежетало. Предупреждая о падении мощности, натужно загудел вал. В ответ крякнул принимающий барабан, вхолостую провернув шестерню.

«Наверняка зацепили потонувшую клетку» — подумал Артур. Мысли вновь потянуло в мрачные дебри. Из головы не выходили прикованные к мачте рабы. Что задумали эти циничные головорезы?

Сильный толчок. Скрежет — на этот раз по обоим бортам. Замедление почти до полной остановки. Ещё толчок. Невидимая хватка ослабла, позволив парому выйти в фарватер.

— Вышли в свободные воды! — воскликнул паромщик. — Можете расслабиться! Пока.

Древняя система каналов и шлюзов давно пришла в негодность, и некогда чистейший водоём превратился в смрадную трясину, способную поглотить в себя, всё, что попадёт в её объятья. Столетиями пребывающая в изоляции фауна развивалась в условиях острого дефицита питательной среды и полном отсутствии дневного света. Организмы поедали друаг друга, поддерживая популяцию под контролем и не давая ей возможности разрастаться. Так происходило до тех пор, пока в пустовавших галереях не появился человек…

— Как тебе бульончик? Есть желание искупаться? — епископ ткнул черпия локтем.

— Чтоб кожа чехлом слезла? Нет уж. Спасибо, — Артур сильнее укутался в одеяло. — Почему мы в темноте? Не лучше ли плыть при свете.

— Паромщик знает, что делает. Видимо, на то свои основания.

— А если опять на что–нибудь напоремся?