Первая любовь

I lay down, but did not even close my eyes.	Я лег, но даже глаз не закрыл.
Soon I noticed that faint glimmers of light of some sort were thrown continually into the room....	Скоро я заметил, то ко мне в комнату беспрестанно западали какие-то слабые отсветы.
I sat up and looked at the window.	Я приподнялся и глянул в окно.
The window-frame could be clearly distinguished from the mysteriously and dimly-lighted panes.	Переплет его четко отделялся от таинственно и смутно белевших стекол.
It is a storm, I thought; and a storm it really was, but it was raging so very far away that the thunder could not be heard; only blurred, long, as it were branching, gleams of lightning flashed continually over the sky; it was not flashing, though, so much as quivering and twitching like the wing of a dying bird.	"Гроза", -- подумал я, -- и точно была гроза, но она проходила очень далеко, так что и грома не было слышно; только на небе непрерывно вспыхивали неяркие, длинные, словно разветвленные молнии: они не столько вспыхивали, сколько трепетали и подергивались, как крыло умирающей птицы.
I got up, went to the window, and stood there till morning....	Я встал, подошел к окну и простоял там до утра...
The lightning never ceased for an instant; it was what is called among the peasants a sparrow night.	Молнии не прекращались ни на мгновение; была, что называется в народе, воробьиная ночь.
I gazed at the dumb sandy plain, at the dark mass of the Neskutchny gardens, at the yellowish fa?ades of the distant buildings, which seemed to quiver too at each faint flash....	Я глядел на немое песчаное поле, на темную мйссу Нескучного сада, на желтоватые фасады далеких зданий, тоже как будто вздрагивавших при каждой слабой вспышке...
I gazed, and could not turn away; these silent lightning flashes, these gleams seemed in response to the secret silent fires which were aglow within me.	Я глядел -- и не мог оторваться; эти немые молнии, эти сдержанные блистания, казалось, отвечали тем немым и тайным порывам, которые вспыхивали также во мне.
Morning began to dawn; the sky was flushed in patches of crimson.	Утро стало заниматься; алыми пятнами выступила заря.
As the sun came nearer, the lightning grew gradually paler, and ceased; the quivering gleams were fewer and fewer, and vanished at last, drowned in the sobering positive light of the coming day....	С приближением солнца все бледнели и сокращались молнии: они вздрагивали все реже и реже и исчезли наконец, затопленные отрезвляющим и несомнительным светом возникавшего дня...
And my lightning flashes vanished too.	И во мне исчезли мои молнии.
I felt great weariness and peace ... but Zina?da's image still floated triumphant over my soul.	Я почувствовал большую усталость и тишину... но образ Зинаиды продолжал носиться, торжествуя, над моею душой.
But it too, this image, seemed more tranquil: like a swan rising out of the reeds of a bog, it stood out from the other unbeautiful figures surrounding it, and as I fell asleep, I flung myself before it in farewell, trusting adoration....	Только он сам, этот образ, казался успокоенным: как полетевший лебедь -- от болотных трав, отделился он от окружавших его других неблаговидных фигур, и я, засыпая, в последний раз припал к нему с прощальным и доверчивым обожанием...
Oh, sweet emotions, gentle harmony, goodness and peace of the softened heart, melting bliss of the first raptures of love, where are they, where are they?	О, кроткие чувства, мягкие звуки, доброта и утихание тронутой души, тающая радость первых умилений любви, -- где вы, где вы?
VIII	VIII