Первая любовь Густава (СИ)

— Выслушайте же меня, наверняка ситуацию еще можно исправить! Я… я мог бы вас вылечить. Помочь…

— А если твой хозяин об этом узнает?

То, как скривилось лицо бугая, всё сказало и ей, и ему.

— Вот именно. Не пытайся усидеть на двух стульях. Если хочешь помочь — просто береги моего Густава, пока не вернусь. И не кричи на него. Он любит ласку.

— Богдан. Его будут звать Богданом.

Матильда начинала свирепеть.

— Он вам что, бастард?! В любом случае — знай, я буду мстить. Защитишь его — пощажу. Обидишь — возненавидишь собственное бессмертие.

Он посмотрел в её глаза — да, такая будет. И почему-то ему казалось, что и вправду вернется.

— Хорошо. Хорошо, я присмотрю за Бо… Густавом.

— Тогда до встречи.

Отвернувшись, она снова задумалась. Если тело вынесет на берег и его найдут… В людей Матильда не верила — когда, конечно, речь шла не о Густаве — и, легко сняв с пальца обручальное кольцо, проглотила. Это немного успокоило — теперь её последнее сокровище точно не украдут. Бросив взгляд на опустевший берег и лес, в котором скрывалось то немногое, что осталось от её мужа, Матильда сделала еще несколько шагов и целиком скрылась в воде.

Заключительная часть плана Ивана Карловича прошла не в пример легче. Официально крупный промышленник и его дочь умерли от чахотки, а зять, не выдержав утраты, сошел с ума, предварительно переписав всё имущество на своих знакомых-немцев. Далеко не первая и не последняя подобная история в свете. По иронии судьбы заверил дарственную его же собственный дядя. Густав, звавшийся теперь исключительно Богданом, совершенно не помнил ничего из прошлой жизни, оказавшись и впрямь таким покладистым, прилежным да усидчивым, как Иван Карлович и ожидал. Уже через десять лет плотных штудий — а ничего иного, кроме учебы, новый отец ему и не позволял — он начал помогать в компании, а еще через семь — смог её возглавить, освободив Ивана Карловича от вечной головной боли. Предприятия вампиров быстро набирали обороты, но, конечно же, об истоках капитала, коим Богдан ныне управлял, не говорилось ни слова, как, впрочем, и о прошлом свежеиспеченного патриарха. Лишь Марат нет-нет да и озирался в толпе.

Примерно через полстолетия Богдан Иванович начал смотреть на приемного отца несколько задумчивее.

Еще через двадцать лет завел привычку повсюду носить с собой зонт, мотивируя это врожденным страхом перед солнцем.

А еще столетие спустя…

Выбрать смерть всегда проще всего. Умер — и тебя больше не волнует несправедливость, а совесть не грызет денно и нощно. Но покончи он с собой, никто и никогда не сможет свидетельствовать против капитана. Марат точно знал, зачем жил.

Как всё-таки забавно устроен мир. Ваша раса достигла неслыханных высот и давно распрощалась со смертями и опасностями, научившись переносить сознание из естественных тел в специально выращенные динамичные клеточные структуры, коим не страшны ни старость, ни повреждения — да почти, в сущности, ничего. Космические просторы стали вашей песочницей, и даже само время не смело причинить вреда. В команду отважных исследователей набрали лучших из лучших. Вы бороздили вселенную, проверяли её на прочность, но в какой-то момент это с вами сделала уже она. Вынесла на свои задворки, туда, где даже структура мироздания отлична от всего виденного, словно о колено разбила ваш корабль и не оставила ни единой лазейки для возвращения. Но вам помогли. Вас спасли, эвакуировали обратно, на ту сторону, что знакома и не так дика. Вам дали дом и нехитрый свод правил в нем живущих, и вся команда готовилась стать колонизаторами этого дивного нового мира. Но только не капитан. Капитан хотел домой. Играть дальше.

Он требовал хотя бы попытаться вернуться, и с трудом, из уважения к его заслугам команда согласилась. Не хватало топлива и материалов для ремонта, в этом мире представленных крайне скудно. Отсутствовали не только фабрики, но и даже примитивнейшие пародии на них. Вечная жизнь помогла бы дождаться прогресса, главным условием возвращения стало затаиться до поры до времени и следить за аборигенами, подталкивая в сторону нужных открытий.

Но бессмертие не означает терпеливость, и вечный капитан не хотел ждать. Распорядился начать выращивать живое топливо — главный ключ к освоению вселенной — немедленно. Первые три попытки унесли жизни пятерых членов экипажа. Вечная жизнь и исцеление ран возможны, только пока рой клеточного тела не распался. Если взрывом его разметало на много километров, восстановиться нельзя. Ты исчез словно песчинка в море.

Потери шокировали команду, но больше всего — самого капитана. Он так сильно испугался смерти, что начал толкать на неё других.