Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Маловероятно, что Э. Людендорф ожидал от этой стратегии решительных результатов. Во-первых, он был типичным юнкером и мыслил категориями континентальной войны. Во-вторых, в военных вопросах он не доверял никому, кроме себя и, может быть, Гинденбурга, и менее всего — военно-морскому командованию. В-третьих, у него было достаточно здравого смысла, чтобы понять бессодержательность подводной войны, которая в самом лучшем случае поставила бы Британию в то же положение, в котором сама Германия находилась уже два с лишним года.

Неограниченная подводная война была для Э. Людендорфа принципиальным шагом на пути к тотальной вой не, когда разница между фронтом и тылом полностью стирается, а военное руководство сосредотачивает в своих руках полноту власти.

В Германии вводится всеобщая трудовая повинность, и начинается осуществление «программы Гинденбурга», предполагающей утроение производства орудий и пулеметов, удвоение выпуска боеприпасов и формирование сорока новых дивизий. В новые технические средства ведения войны Э. Людендорф не верит, поэтому строительство танков не планируется.

До выполнения этой программы было решено перейти к обороне на всех фронтах.

Войска получили инструкцию по организации оборонительного боя. Инструкция требовала сокращения количества войск на первой линии, эшелонирования обороны в глубину до 15 километров, использования долговременных бетонных укреплений, сбережения живой силы, максимального использования огневых средств. Она указывала: «Бороться надо не в первой линии, а за первую линию и около нее».

Но для обороны уже не хватало сил. Э. Людендорф тоже понимал, что двух сражений масштаба Соммы Германия вести не может, в этом отношении Р. Нивель был совершенно прав. Постепенно в германском руководстве начинает вырисовываться идея преднамеренно очистить весь нуайонский выступ и сорвать планы противника этим неожиданным для него отходом.

Но отход вряд ли можно рассматривать, как прелюдию к окончательной победе. Надежды на «программу Гинденбурга» являются иллюзорными: Э. Людендорф, разумеется, понимает, что противник также может наращивать производство военного снаряжения, причем и в отношении материальных, и в отношении людских ресурсов Антанта находится в значительно лучшем положении, нежели Центральные державы.

Стратегическая обстановка на 1917 год определяется тем, что ни Германия, ни Австро-Венгрия, ни, тем более, Турция уже не могут удерживать оборонительный периметр и обязаны сокращать линию фронта. Ситуация на Балканах является более стабильной, но только до тех пор, пока союзники не перейдут там в общее наступление. Об активных операциях хотя бы на одном оперативном направлении не может быть и речи.

При этом затягивание войны ничего позитивного не предвещает.

У Э. Людендорфа остается надежда на крушение России, вернее — на то, что Россия развалится раньше, чем Австро-Венгрия. Но даже и это, само по себе, не спасает: после неизбежного «размена» России на Австро-Венгрию, начнут «сыпаться» турецкие фронты. Э. Людендорф, в отличие от Э. Фанкельгайна, никогда «западником» не был, но к началу 1917 года явственно сложилась ситуация, в которой победа на французском ТВД нужна Германии, как воздух. И ее судьба, и судьбы Австро-Венгрии, Турции, Болгарии решались на Сене, как и говорил старый фельдмаршал Шлиффен.

Если русский фронт удержится, шансов нет вообще. Если Россия выйдет из войны «де юре» или, хотя бы «де факто», все будет зависеть от результатов заключительного сражения во Франции. Поэтому необходимо сохранить выгодные позиции для будущего наступления — и на данный момент не ясно, будет ли оно направлено против Парижа или против Кале. В обоих вариантах нуайонский плацдарм необходим. Но защищать его нельзя, потому что, пока Восточный фронт связывает 60 немецких дивизий, Германия не может одновременно вести два больших оборонительных сражения на Западе.

Отход «Альберих»

Строительство оборонительной линии, получившей название «Позиции Зигфрида» (она же «Позиция Гинденбурга»), началось в 1916 году. На завершающем этапе битвы на Сомме у генерала Г. Куля возникла мысль о быстром «отскоке» на эту линию. В тот момент речь шла не столько о необходимости сокращения и спрямления фронта Г. Куль полагал сражение «в целом выигранным немцами» и, видимо, был прав — сколько о полной неустроенности солдатского быта в заливаемых водой окопах, расположение которых определялось превратностями продвижения дивизий союзников во время хаотических осенних боев.

В тот момент Э. Людендорф не поддержал Г. Куля, так как отход производил впечатление вынужденного и заметно поднял бы настроение англичан. Кроме того, Э. Людендорф не хотел отдавать французам важную магистраль Суассон — Нуайон — Руа. Но в январе — феврале 1917 года, когда битва на Сомме уже ушла в прошлое, зато начали множиться сведения о грядущем наступлении союзников, германское командование приняло решение все-таки очистить нуайонский выступ.