Первая на возвращение. Аристократка в Советской России

Перейдя мост, мы подошли к мусульманской мечети с её небесно-голубым куполом и высокими минаретами, а затем – к дому балерины Кшесинской, где после её бегства жил Ленин, когда в первый раз прибыл в Петроград из своей швейцарской ссылки. И именно с балкона этого дома, прославленного им на весь мир, он обычно обращался к людям, сначала немногочисленным зевакам, а позже многим тысячам привлечённых его речами; я тоже слушала его там не единожды. И, взглянув на балкон, Вик заметил: "Он определённо произвёл пару выстрелов, которые были услышаны по всему свету, не так ли?"

Дальше мы отправились в маленький старинный Троицкий собор, первоначально построенный Петром Великим и, следовательно, являвшийся старейшим храмом Санкт-Петербурга (хотя позже сгорел дотла и был воссоздан заново). Подойдя к нему, мы увидели потрёпанный грязно-белый катафалк, стоявший перед главными дверями, и, всходя по ступеням, догнали похоронную процессию во главе со священником. Всё это было необычайно знакомым, совсем как в прежние времена, ведь церковь наполняли облака фимиама, поп читал молитвы за усопшего, плакальщицы выли и причитали так громко, как только могли, дабы почтить покойного должным образом, а измождённая старая кляча, запряжённая в ветхие погребальные дрожки, стояла, склонив голову и согнув колени, и крепко спала, по всей видимости, нимало не тревожимая знакомой ритуальной суетой.

"Смотри, смотри, – прошептала я Вику, – это типичная картинка Старой России, и ты бы увидел тогда в любой день десятки таких похорон".

"Ужасно мрачное и скорбное зрелище, – прошептал он в ответ, – и я, конечно же, предпочитаю современный советский способ с его лихими красными катафалками, которые по-деловому на полной скорости привозят покойников в крематорий. А это действительно слишком удручает. Давай же поедем и посмотрим на что-нибудь пожизнерадостнее".

Итак, мы вернулись к автомобилю и отправились в парк Ленина на Кронверкском проспекте, где расположен зоопарк, теперь наполненный новыми животными, поскольку старые погибли во время революции. В 1919-ом году прошёл слух (а слухи в те дни были фантастическими), что на открытых рынках вместо обычной говядины, свинины и баранины продавалось мясо львов, тигров и прочих диких зверей. И люди, сидевшие за одним столом, говорили друг другу с чёрным юмором: "Возьмите ещё кусочек жирафа или чуточку кенгуру и, пожалуйста, передайте мне обезьянинки …" – в результате чего в те дни я не могла проглотить ни кусочка мяса, хотя знала, что это, наверняка, всего лишь конина, которая в тот голодный год считалась большим деликатесом.

Из зоопарка мы поехали в огромный Народный дом (имени Карла Либкнехта и Розы Люксембург), в котором находятся несколько клубов для рабочих и большой театр, затем – в Ботанический сад с красивейшей пальмовой оранжереей и на остров Трудящихся (бывший Аптекарский остров), где милые летние резиденции, некогда принадлежавшие богатым, теперь являются домами отдыха для пролетариев или санаториями для их детей.

"А теперь давай вернёмся ближе к центру и посетим Смольный, знаменитую большевистскую цитадель", – предложила я, и Вик согласился.

По пути туда мы сделали остановку, чтобы взглянуть на бывший Таврический дворец, построенный Екатериной II для своего фаворита Потёмкина, где с 1906-го по 1917-ый год заседала Государственная дума. Затем, когда последний состав думы сменило Временное правительство (и одновременно с этим появился Петросовет рабочих и солдатских депутатов), именно тут в первые месяцы революции происходили все самые важные события, и всякий раз, когда у меня выдавался свободный часок-другой, я мчалась сюда из госпиталя, где тогда училась и работала, поучаствовать в митингах и послушать ораторов. Сейчас тут Коммунистический университет и здание переименовано в Дворец Урицкого в честь большевистского лидера, убитого в 1918-ом году. И, говоря об Урицком, я не могу не испытывать к нему чувства благодарности, поскольку именно он защитил наш госпиталь от нашествия буйных солдат, которые хотели арестовать всех молодых медсестёр и студенток, включая меня, и отправить нас в тюрьму. Только своевременное вмешательство Урицкого (а ему сообщили о происходящем по телефону) спасло всех нас – по его приказу солдаты убыли восвояси, оставив нас сильно напуганными, но невредимыми.

За дворцом находится знаменитый Таврический сад, где я девочкой каталась с ледяных горок и где теперь играют дети рабочих.