Первая научная история войны 1812 года

В 1811 году в районе Могилева — Чернигова — Бабиновичей — Копыса и Мстиславля числилось 359 946 крепостных, принадлежащих помещикам и церкви, а в 1816 г. их насчитывалось уже всего 287 149 человек. Не следует также забывать, что в регионе, приобретенном Россией еще по первому разделу Польши, жили 1 500 000 униатов, 1 300 000 католиков, 100 000 иудеев, 60 000 староверов, 30 000 татар-мусульман и 3 000 караимов иудейского вероисповедания, православных же в этой местности было всего около 80 000 (да и они, как мы позже увидим, нередко присягали Наполеону). Бывшие Польские земли не были органичной частью Российской империи: шляхта и крестьяне были настроены к ней либо резко враждебно, либо выжидали, чья возьмет.⁷⁶

Очередное ограбление русским правительством литовских и белорусских губерний началось еще весной 1812 года, чудовищные реквизиции продовольствия и всего необходимого для русской армии начались еще весной, когда Наполеон был в Париже!⁷⁷ Людям приходилось голодать и ограничивать себя во всем. А когда Александр уже спровоцирует военный конфликт, то русское командование начнет методически выжигать деревни и города собственной страны. Современный исследователь событий 1812 г. на этих территориях А.Е. Тарас даже говорит о фактическом геноциде!

Но вернемся к описанию военных операций.

Как мы уже убедительно и документально доказали, Наполеон не планировал никакого глубокого вторжения (а изначально и вообще войны!): об этом живо свидетельствует и то, что рационы для армии были заготовлены (с запасом!) лишь на 20–25 дней.⁷⁸ Однако неудачно расположившие свои армии и не выбравшие единого и эффективного командующего русские спешно отступали — и коммуникации Великой армии сильно растянулись. Ситуация ухудшалась изнуряющей жарой, которая прерывалась неслыханными ливнями, размывающими дороги (из-за чего происходил моментальный падеж стратегически важного элемента — лошадей). Российская территория и так была гораздо беднее европейской, но русские солдаты еще и все съедали на своем пути (а оставшееся просто сжигали — на судьбу мирных жителей было наплевать): от недостатка провианта в армии Наполеона начались отлучки солдат для дальних фуражировок и инфекционные болезни.⁷⁹

На это не обращали внимания мои коллеги, но болезни из-за засухи начались еще в 1811 году. О.А. Пржецлавский вспоминает: «Я очень хорошо помню 1811 год: он отличался тропическими жарами, а если не повсеместно в России, то, по крайней мере, в западных губерниях страшною засухою, причинившей в тамошнем крае всеобщий неурожай, лесные пожары и разные болезни».⁸⁰ Крупный специалист по истории армии Наполеона Жорж Блон отмечает, что всего за 48 часов усиленного марша от Немана до района Вильны, по местности, опустошенной русской армией (и под знойным солнцем), во французской армии насчитывалось около 50 000 отставших (включая отставших по болезни). Усилился падеж лошадей — только на небольшом расстоянии от Ковно до Вильно их число сократилось на 5 тысяч.⁸¹ Еще в начале кампании участник похода Б. Бростаре в письме отцу в департамент Ло и Гаронна критически отзывался об интендантах: «Нас снабжают примерно на одну двадцатую».⁸² Подобные проблемы начались еще в начале июня — до перехода Немана (марши были уже весьма стремительными): об этом мы узнаем из писем Евгения (Эжена) Богарне.⁸³

Тем не менее, в первые недели вторжения солдаты и особенно офицеры еще что-то могли прикупить у предусмотрительных и запасливых литовских евреев.⁸⁴ Но потом — вместе с чертой оседлости — закончились и евреи, и еда. В Европе армейцы Наполеона привыкли покупать все необходимое за золотые наполеондоры (весьма выгодно для местных жителей) — но в России ведь не было развитой экономики и торговли, а что успело народиться — то варварски уничтожалось.