Первая площадка (полигонные зарисовки)

С этой встречи началось наше с ним длительное, взаимно притягательное, исключительно уважительное знакомство, которое я стараюсь беречь как нечто, наверное, самое важное в моей жизни. И чтоб это кому-нибудь не показалось пустой напыщенной фразой, хочу рассказать о нашей совместной работе с Николаем Васильевичем через сорок лет после той первой встречи.

Обстоятельства сложились так, что все лето 1996 года я провел с супругой на даче. Это получилось как-то само собой. Полгода отработав в Совете Безопасности Российской Федерации, я понял полную бесперспективность своего пребывания в этом органе и решил уйти из него тихо и незаметно. Действительно, я попал в Совбез в период, когда его возглавлял Александр Иванович Лебедь, но его уже начинал «давить» – очевидно, не без согласия всенародноизбранного, – небезызвестный Анатолий Борисович Чубайс. Эти два «великих» госуправленца боролись за право назначать работников в Совбез. Пока они «перетягивали» этот канат, Лебедя сняли. Весь личный состав Совета Безопасности, прибывший на работу, остановили у шестого подъезда. Кто-то отдал приказ на территорию наших сотрудников не пропускать до особого распоряжения. У проходной собралась толпа человек сто, не понимающая, что происходит. Посмотрел я на это безобразие и поехал домой, а оттуда – с супругой на дачу. Таким вот образом у меня случился отпуск на целое лето. Должен откровенно признаться, что о содеянном никогда не сожалел и даже, напротив, благодарен судьбе, что подарила мне три месяца спокойной и безмятежной дачной жизни.

В середине сентября, а точнее двенадцатого числа, мы с супругой приехали в Москву. Надо было забрать кое-какие теплые вещи. Все же осень, и по вечерам становится прохладно. На следующий день наметили вернуться на дачу. Вечером неожиданно раздался звонок. Звонил мой хороший знакомый – сослуживец по работе в Главном управлении Министерства обороны. Он вкратце проинформировал, что первым заместителем министра обороны назначен Николай Васильевич Михайлов и что тот собирается мне позвонить. Для меня известие о том, что возможен такой звонок, было неожиданным.

Буквально минут через десять снова раздался звонок. На том конце звонивший представился как дежурный офицер первого заместителя министра обороны и сказал, что со мной хочет переговорить первый заместитель министра. Через несколько секунд в трубке раздался знакомый голос: «Евгений, привет! Ты новость о моем назначении слышал?» И не дав ответить, попросил приехать к нему на следующий день к девяти утра, пропуск будет заказан. На этом наш разговор был закончен. Супруга, наблюдавшая за мной во время разговора и уловившая необычность моего поведения и, очевидно, некоторую растерянность, обеспокоенно спросила: «Что случилось?» Я как мог подробнее передал существо только что состоявшегося разговора. Ее, видимо, это неожиданное предложение так сильно озадачило, что она ничего лучшего не смогла придумать, как спросить: «А как же с дачей? Мы же завтра собирались туда ехать!» Ну что поделаешь, поедем после обеда. Мой ответ ее несколько успокоил.

На следующий день ровно в девять часов утра я был в приемной первого заместителя министра обороны. Меня тут же пригласили пройти в кабинет. Попав впервые в такой громадный кабинет, сразу как-то теряешься. В этом, видимо, и состоит магическая сила больших столоначальников. Они подавляют посетителя громадьем своих апартаментов. Все же у меня был довольно приличный опыт пребывания в подобных кабинетах, поэтому на адаптацию потребовались доли секунды, и я уже увидел идущего навстречу и улыбающегося Николая Васильевича. Мы обнялись. Он с ходу, не давая опомниться, тут же, как обухом по голове: «Давай приходи ко мне помощником!» От неожиданности я растерялся и начал тянуть время, с трудом подбирая слова для аргументации. Ну, что-то типа: «У нас другие планы. Мы собираемся на дачу. Надо посоветоваться с женой», – и все примерно в таком духе. В ответ: «Хорошо посоветуйся и позвони. Телефон узнай у дежурного». Все в телеграфном режиме. Наверное, были еще какие-то слова, но они, по-видимому, по сравнению с главным предложением были столь несущественны, что я их не запомнил.

По дороге домой я все время пытался выстроить какую-то логику своего поведения и объяснения с супругой, ведь, похоже, сегодня дело до дачи не дойдет. Я так и сказал жене по прибытии домой.

Она согласилась: какая уж тут дача, когда голова идет кругом. Стали думать и размышлять, что делать. У нас как-то было принято все серьезные семейные вопросы подвергать всестороннему совместному обсуждению. Целый день мы обсуждали свалившуюся на нашу голову проблему, но так и не пришли ни к какому обоюдно приемлемому решению. Решили: утро вечера мудреней.