Первая после бога

Так что, гиблое это дело — доказывать, будто у заведующего отделением ни практического опыта, ни реальной квалификации не хватало. Вот и председатель комиссии положение дел прекрасно понимала. И с бонзами от медицины — пусть с бонзами и мелкими — конфликтовать не спешила.

— Да подождите вы со своими операциями! — поморщилась дама. — Тут дела гораздо интереснее. И все почему-то вокруг нейрохирургии крутятся. Вот, например, почему отделение было закрыто для приёма пациентов?

Ну, по крайней мере, за это Дире не отвечать. Кассел, выдохнув, села. Опёрлась о жёсткий подлокотник, потёрла лоб — голова болела длинно и нудно. Голос Лангера, не слишком успешно пытающегося оправдаться, доносился как сквозь вату. Надо бы собраться, поддержать заведующего, но мысли разбегались в разные стороны. Точнее, расползались, как потравленные тараканы.

И что скажешь? Да, письмо, с пожеланием помочь иллюзионистам, из департамента приходило. Так ведь просили помочь, а не закрывать отделение. Это уже местная инициатива. И никому не объяснишь: просто надеялись быстрее от докуки избавиться.

Всё одно к одному выходит и всё неладно. А тут ещё газета. И зря следователь по ней пальцами барабанил, намекая Кассел, что он не все вопросы задал. Она и сама на зрение не жаловалась. Да такой заголовок сложно не заметить: «Врачи-убийцы признают: без взятки и пальцем не пошевелят!». А рядом рисуночек, надо понимать, главного киллера. Дира и не заметила, когда её зарисовать успели. Но изображение талантливое, лицо вполне узнаваемое.

И если с эльфом действительно непонятно и рано прогнозы делать, как оно повернётся-вывернется, то в остальном дела полный швах. Обеспечила себя нейрохирургия проблемами — дальше некуда. На увольнение доктора Кассел как раз хватит. Впору молиться, чтобы им и закончилось.

* * *

Никогда не говори, что дела твои хуже некуда. Не давай жизни шанс доказать: всегда может быть хуже. И глубину бездны проблем, в которую человек провалиться способен, ещё никто точно не измерил.

Не успела Дира из конференц-зала выйти, не успела ещё толком осознать, что это — отстранение от работы без сохранения заработной платы сроком на три недели. Не успела прочувствовать: передышку ей дали на время, пока разбирательство идёт, или уже пытка медленная, а оттого особо извращённая, началась. Ничего она не успела, как новые неприятности её за углом поджидали. В прямом смысле этого слова. В лице инспектора полиции с дивным именем Май.

Кассел была совсем не против господина Эйнера вовсе не заметить, да тот шансов не дал, попросту загородив дорогу.

— Слушай, извини, но честное слово, не до тебя сейчас.

Дира попыталась отпихнуть сыщика в сторону. Конечно, стоило бы и повежливее быть. В конце концов, полицейский ни в чём перед ней не провинился. Но беседы беседовать Дира попросту не могла. Собственно, все её желания сосредоточились на кровати и наглухо закупоренной тёмной комнате.

— Боюсь, как раз сейчас ты просто обязана сосредоточиться исключительно на мне, — ухмыльнулся Эйнер, беря доктора под локоток. — Просто деваться тебе некуда. Нам бы поговорить в приватной обстановке.

— Какая обстановка? — рыкнула Кассел, выдирая руку. — У меня…

— Поверь, я лучше других знаю, что у тебя, — заверил сыщик. И даже голову наклонил, заглядывая Дире в лицо, хотя они почти одного роста были. — И лучше бы нам прямо сейчас поговорить.

— Да зачем?!

— Затем, что мне огромного труда далось забрать дело себе. И то ненадолго. Не сегодня, так завтра оно наверх уйдёт. И у нас очень мало времени. Надо оформить бумажки так, чтобы комар носа не подточил.

— Дело? — всё-таки соображала Дира со скрипом. А стоило активнее шевелить мозгами. — Какое ещё дело? Там прокуратура…

— Прокуратура занимается врачебными ошибками, — интимно шепнул на ухо Май. — А на нашу долю остаётся уголовщина.

— Какая уголовщина?

— Расследование о покушении на эльфийское посольство, — вовсе уж едва слышно ответил Эйнер.

И снова схватил хирурга за руку, поволок куда-то. Вроде бы, в ординаторскую. Кассел дорогу с трудом разбирала. И не только потому, что чувствовала себя, будто мешком пришибленная. Доктор ещё старалась и по сторонам не смотреть. Знала: все мимо проходящие пялятся на неё исподтишка, рассматривают, как неведомую зверушку.

— Так, — полицейский втолкнул Диру в комнату, захлопнув за собой дверь и для надёжности ещё и спиной навалившись. — Когда ты в последний раз виделась…

Следователь выпалил очередь имён, ничего врачу не говоривших, потому Кассел их благополучно мимо ушей пропустила.

— Никогда, — честно ответила доктор.

И опять сесть не догадалась, хотя колени и стали странно вялыми.

— Не ври — это не в твоих интересах! — развесёлая дурашливость слиняла с полицейского, как шкурка.

— Да не вру, я в первый раз…

— Ты никак не можешь слышать их в первый раз. Эти господа закадычные товарищи твоих братьев. И нам точно известно, что они затевали к приезду посольства глобальную пакость.