Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Хотя можно добавить, что орган надзора в лице прокуратуры или затем Министерства внутренних дел не слишком ограничивал деятельность Особой канцелярии во времена царствования Александра. Ни бывший одно время российским министром юстиции поэт Державин, ни первый глава МВД России Кочубей не пытались стать всевластными и за все отвечающими контролерами над сложным делом политического розыска в России.

Далее Бунич пишет о ряде не изученных до конца темных страниц деятельности Особой канцелярии под начальством графа Санглена, именуемой Буничем на современный лад довольно смело «ликвидотделом» императора Александра. Здесь и розыск и тайная ликвидация внебрачных детей убитого императора Павла. И операция по ликвидации любовника императрицы Елизаветы (жены Александра I) офицера-кавалергарда Охотникова, которого по официальной версии убили на питерской улице грабители. Но эти обвинения в адрес системы политического сыска Александра Павловича до сих пор не имеют твердых доказательств. При этом Бунич совершенно прав в оценке жестокости действий александровской канцелярии, а потому мало кто рискнет оспаривать его вывод о ее полной преемственности в деле сыска методов петровской и последующих вариаций Тайных канцелярий.

И еще один важный момент отметим. Как уже упоминалось, по сравнению с той же Тайной канцелярией XVIII века и даже с павловской Тайной эскпедицией александровский орган госбезопасности значительно сдал позиции в государстве, утратил свое ведущее ранее положение в царстве среди других государственных институтов. Формально оставаясь отчасти примитивной, но все же спецслужбой, имея внешние признаки таковой, при Александре Особая канцелярия — это в иные годы всего лишь отдел следствия по политическим делам созданного централизованного МВД. Его явную неэффективность в качестве органа политического сыска доказало вскоре восстание декабристов: в самом сердце империи под носом у Особой канцелярии тайное общество подняло на мятеж элитные части армии. Это стало последней каплей, заставившей нового императора Николая Павловича 3 июля 1826 года по инициативе еще одного потомка германских дворян на русской службе графа Бенкендорфа учредить первую по-настоящему профессиональную спецслужбу в России — Третье отделение.

Существовавший параллельно Особой канцелярии при Александре I Комитет охранения общественной безопасности, который иногда тоже относят к первым проектам политического сыска в России, на самом деле даже на эту роль не тянул. Это было обычное совещание высокопоставленных чиновников при дворе наподобие современных советов безопасности при президентах мировых держав, собираемое периодически в случае надобности. В разное время в нем заседали граф Аракчеев, глава МВД Кочубей, министр юстиции Лопухин, ветеран сыска еще павловской Тайной экспедиции Макаров и другие сановники. И естественно, никакой оперативной или следственной работы по политическим делам комитет не вел.

А страна нуждалась в новой тайной полиции и в едином органе внешней разведки. Все же вариации Тайной канцелярии вплоть до последней Особой не могли в полной мере решать задачи обеспечения госбезопасности и разведки, да тогда еще и не вызрели условия для создания таких централизованных спецслужб. В первую очередь это объяснялось особенностью самой императорской власти в Российском государстве. А также незыблемой традицией, начиная от Петра I и до Александра I, главным инструментом завоевания и удержания верховной власти в стране видеть армию или ее элитную часть — гвардию. Гвардия при Романовых до 1826 года была опорой трона и одновременно главной движущей силой государственных переворотов, отчасти она заменяла собой тайную полицию, выполняя ее функции, и опричнина Ивана Грозного больше похожа на гвардию, чем на спецслужбу.

Это общемировая закономерность. За пределами России профессиональные и постоянные спецслужбы появились прежде всего в тех странах, где гвардия не имела такого веса в государстве (Англия, Франция, Венеция, Испания, Китай), а процесс их возникновения затянулся в милитаризованных до предела Пруссии или Японии, на свою гвардию буквально молившихся. Поэтому символичным представляется тот факт, что созданию уже профессиональной спецслужбы Третьего отделения в нашей истории непосредственно предшествовал бунт гвардейских частей в декабре 1825 года на Сенатской площади.