Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-« антихриста»

— Тогда выбери себе такого, который ни при каком случае не сможет претендовать на трон. Худородного выскочку. Сама же говоришь, что Федор Шакловитый для тебя разве что Луну с неба не достанет. Вот мужчина так мужчина! Роду-племени он, конечно, не знатного, но если что — пожалуешь ему чин окольничьего, чтоб уж совсем зазорно не было. Нашим боярам и в голову не придет, что его надо опасаться.

— Ты что, белены объелась? Зачем мне Федор Леонтьевич? И зачем я ему? Он никогда не простит, что из-за меня сделал подлое дело. Во дворце сторонится, как только может. Давеча заметил меня на Красном крыльце, так кинулся прочь. Чисто заяц! Чуть князя Одоевского с ног не сбил.

— А может, он потерял надежду на твою ласку? Ведь сколько лет он по тебе страдает! А ты перед ним с Голицыным чуть не милуешься. Будет от чего в расстройство прийти. Хочешь, я с ним поговорю?

— Еще чего! Даже и не думай. Захочу, сама ему все скажу, и вообще мы с тобой что-то загулялись. У меня сегодня дел невпроворот. Давай-ка, я тебя чаем напою, а потом пойду осматривать богадельню для престарелых и больных, получивших ранение на государственной службе. Меня Иоаким давно уже просил поглядеть на его труды. Не будем старика обижать. Наши отношения и так хорошими не назовешь.

— Пойдем. Только ты все-таки подумай над моими словами, Сонечка. Такая любовь, как у Федора Леонтьевича, бывает редко. А ты, Сонька, своими руками счастье отталкиваешь. Локти будешь кусать, да поздно будет.

Разговор с Марфой разбередил душу Софьи. Не успела за сестрой после чаепития закрыться дверь, как она устремилась в Крестовую палату и долго молилась, прося вразумления и покоя измученному сердцу, но молитвы не приносили успокоения, а строгие лики святых смотрели на нее с осуждением и укоризной. Наконец, устав, она последний раз истово перекрестилась и побрела в свои покои, тяжело переставляя ноги. Встреченные дворцовые люди прыскали в разные стороны, боясь навлечь на себя гнев хмурой государыни, а те, кто не успел скрыться за ближайшей дверью, склонялись в низком поклоне, уставя глаза в пол.

Задумавшись о своем, она завернула за угол коридора и чуть не налетела на мужчину, быстро шедшего сей навстречу.

— Думы государевы мучают? (Этот голос она бы узнала из тысячи!) А я к тебе, Великая государыня, шел по важному делу.

Что это: знак свыше или дьявольское искушение? В растерянности она затеребила пуговицу у горла на собольей душегрее.

— Ну, если ты настаиваешь, Федор Леонтьевич…

Пригласив начальника Стрелецкого приказа в кабинет, Софья махнула ему рукой, приказывая закрыть дверь, и устало опустилась в кресло, бросив душегрею на руки подскочившей Верки.

— Говори, зачем пришел? — в ее тихом голосе слышалась печаль.

— Плохие новости, государыня. Наталья Кирилловна женить Петра хочет. Говорят, что к Авдотье Лопухиной присматривается.

— И что с того? — Занятая своими переживаниями, она не сразу поняла всю важность его слов.

— Может, и ничего, но только женатый царь — взрослый царь. И регент ему вроде как ни к чему. Бояре об этом сегодня только и говорят. Как услышали новость, сразу зашевелились, точно мухи на весеннем солнышке.

— А ты откуда об этом узнал?

— Верные люди есть в Преображенском. А еще говорят, что преображенцы и семеновцы твоего брата — давно уже не детская забава, а сила супротив тебя серьезная. Я несколько раз ездил в Преображенское, смотрел издали на игры царские. Верь мне, Софья Алексеевна, потешные солдаты молодого царя созданы совсем не для потехи. Один раз, когда я туда приехал, они свою крепостицу Прешбург атаковали. Так доложу я вам, их действия были таковы, что любой воевода счастлив будет ими командовать. Бойся их, государыня, они очень опасны.

— Всего-то двести человек? Что они могут против моего дворянского ополчения, солдат и рейтар?

— Не двести, а шестьсот, Софья Алексеевна. И прошу принять во внимание, что при хорошем командире это сила немалая. Стрельцы уже не те, их по набату поднять трудненько будет. Уж кому-кому, а мне это хорошо известно.

Сердце кольнула тревога, но царевна не дала ей разрастись.

— С чего это ты так разволновался, Федор Леонтьевич? Он ведь еще не женился? Чего ты раньше времени меня пугаешь?

— Да, боюсь, потом поздно будет. Не надо ждать, пока «медведица» на тебя кинется. Сама-то Наталья Кирилловна баба ума недалекого, но вокруг нее вьются точно воронье Лев Нарышкин, Тихон Стрешнев и двоюродный брат князя Василия дядька царя Борис Голицын. Да и патриарх, по-моему, очень ей благоволит. Сама помнишь, как он взял ее сторону после смерти Федора Алексеевича, царство ему небесное!

Они оба перекрестились, одновременно посмотрев на парсуну с изображением усопшего царя, висевшую у Софьи в кабинете. Царевна вдруг вспомнила, как быстро патриарх выскочил из опочивальни брата, как пошел уговаривать народ крикнуть Петра в обход Земского собора, как всегда возражал любым ее начинаниям и всячески преследовал Сильвестра Медведева. Что ж, возможно, что Шакловитый прав, но что она может сделать в таком случае?