Первеницы мая

– Похоже, парень, которого король прислал.

– Заразился, что ли?

– Да нет. Спит.

Хозяйка сходила наверх, принесла старенький плед, от которого пахло жареными колбасками и под которым Лукас и проснулся на заре от криков чаек. Лоб прилип к пивному пятну на столе, затылок ломило. Где он? В трактире. Среда. Второй день карантина. Он поднял голову. Хозяйка вытирала краем фартука подоконник, поднимая облако золотистой пыли.

– Хорошо вздремнули?

Лукас потянулся.

– Прекрасно.

– Кофе с молоком?

– А у вас что, кофе есть?

– Цикорий, само собой. Будете?

– Спасибо.

– Как подумаю, сколько кофе у них там в трюме лежит, у чумных-то наших! И ведь чуть-чуть не хватило! В двух веслах от цели! Ну точно проклятие.

Лукас глянул в окно и увидел, что корабль и впрямь стоит на якоре все там же. К выходу из бухты, как было условлено, он не отплыл. Плохой знак: очевидно, матросов не хватало для маневра.

– Это ж подумать только, о-хо-хо… – все болтала хозяйка. – А ведь там, небось, и миндаль есть, а? Может, и варенья какие, почем знать. Зерно? Да и вообще, они же всю бухту загородили, гляньте! Никто теперь ни отплыть, ни причалить не сможет, прямо наказание. Да уж! Беды так и сыплются на остров… С тех пор, как темнокожая короле…

– Э, нет, – оборвал ее Лукас. – Она здесь ни при чем, темнокожая королева.

– Вам-то откуда знать? Вы что, знакомы с ней, что ли? Ну прикатила она на пристань с наследничком под платьем, и что? С чего нам ей доверять?

– Потому что она заслуживает доверия.

Хозяйка с сомнением оглядела Лукаса.

– Вот как? Выходит, вы ее все-таки знаете? Просто, откровенно говоря, видок у вас не очень-то придворный.

Она со стуком поставила перед ним большую чашку, над которой клубился пар. Лукас полез в карман, надеясь, что там отыщется монета.

– Нет-нет! Бросьте, я же видела. Видела, как вы носитесь с нашими чумными. Пейте так мой цикорий, на доброе здоровьице!

И хозяйка снова взялась за уборку.

– Это не чума, – поправил ее Лукас.

– Как скажете. Хотя… все равно штука, похоже, страшная.

Лукас глотнул из чашки, обжигая язык. Он пал духом. Наверное, слух про чуму уже облетел весь остров и снова все винят Эму. Да еще цикорий горький и молоко снятое. Однако он допил всю чашку, после чего хозяйка подала ему стопку писем.

– Вашим чумным. Семьи писали, сами понимаете, а в порту я отвечаю за почту. – Она глядела на письма, качая головой. – Может статься, что адресатов уже и в живых нет, но все равно – передадите?

Лукас указал на розовый конверт сверху стопки. Он был для Бушприта: очевидно, писал Феликс.

– Этот жив, я вчера его видел. – Он встал, потер затекшую спину и, выходя, повторил: – Это не чума.

15

– Холера?!

Советницы всполошились. А Тибо решил, что новость скорее обнадеживает, и поднял руку, призывая к спокойствию.

– Посмотрим на это с хорошей стороны.

– Сир!

Он поднял вторую руку.

– Во-первых, больные могут поправиться. Во-вторых, смогут сойти на берег. Иными словами, это не чума.

– А как же корабль, сир? – поинтересовалась Гвендолен. – С ним тоже все будет в порядке?

Тибо невольно глянул в окно. Даже отсюда было видно, как развевается над мачтой флаг в красно-черную клетку. Хорошее судно, одно из самых надежных в королевском флоте. Эма ответила вместо короля:

– Судно сожжем.

– Но продовольствие, госпожа… – простонала Бланш.

– Продовольствие на судне, так же как болезнь. Раз заболели уже десять членов экипажа, а те, кто погиб, умирали так быстро, инфекция крайне заразная. Я бы недорого дала за их груз.

В отличие от остальных, Эма разбиралась в тропических эпидемиях.

– А вода, которую мы пьем, госпожа? Наша вода? – оживилась Бернадра Задир. – Она что, тоже отравлена?

– Пресная вода – нет, потому что она течет из недр земли. А вот в море – планктон, водоросли, все живое… На лето нужно запретить ловлю рыбы.

– Запретить ловлю? Но без скота, без птиц нам только рыба и остается! – воскликнула Жильберта Буржуа. – Ох, не прибавит это вам популярности, госпожа, ох, не прибавит! И так уже…

– Я предпочту быть непопулярной, зато не допустить эпидемии.

Советницы не утихали. Тибо пожалел, что у него нет третьей ладони. Но чтобы успокоить перепуганный народ, ему бы и десяти рук не хватило: чума, холера – большинство не видело разницы. Герцог Овсянский в очередной раз собрал чемоданы. Поскольку тлетворные порывы бриза долетали и до розария в саду, он теперь не выходил наружу, не прикрыв рот спрыснутым камфорой платком, дожидаясь восстановления навигации в бухте.

Блез де Френель, напротив, не верил апокалиптическим пророчествам. Он вел в библиотеке изыскания, чтобы распространять научные и, разумеется, обнадеживающие факты о холере.

– Лучше попросите аудиенции у королевы, – предложил Лисандр. – Она ходячая энциклопедия по части экзотических микробов.

– Неужели? Королева на Совете, дружочек. А ты займись лучше чтением.

Лисандр два часа просидел, листая страницы, и, вконец измучившись, предпринял новую попытку:

– Я уже достаточно прочел, господин де Френель. Лучше я пойду помогать Лукасу!

– Тебе бы всегда на ходу учиться, это я уже понял. Твой любимый подход.