Первеницы мая

Поздним вечером Лисандр зажег в комнате все свечи и взобрался на табурет, чтобы голова оказалась над шкафом, где пустельга решила обосноваться. Будто прекрасно понимая, к чему он клонит, она посмотрела ему прямо в глаза. Поединок начался.

Сумерка не моргала. Глаза ее были как шарики черного оникса в золотой оправе. Лишь время от времени она чуть поворачивала голову, выбирая лучшее положение. Через десять минут Лисандр думал уже бросить борьбу. Птица смотрела на него безо всяких чувств, будто даже не узнавая, – одинокая, гордая, неприступная. Сокол, одним словом. Очевидно, она была сама себе хозяйкой. Глупо было надеяться, что она станет домашним питомцем. Даже монархи напрасно рисуют ее на своих гербах: она высоко парит над мелкой игрой их властных амбиций. Она владеет всем небом, бескрайней вселенной, королевством без границ.

Но, не желая терять ее, Лисандр заставлял себя смотреть пересохшими глазами из-под красных век. Ночной поединок затягивался. Минуты шли, и чем дальше, тем отчетливей Лисандру казалось, будто взгляд Сумерки пронзает его зрачки, высушивает кровь, истончает кожу. Он уже почти не ощущал собственного тела, только жар где-то под ложечкой. Он хотел уже сдаться, как вдруг понял, что пустельга вовсе не борется с ним. Напротив: она вливала в него силу. Разжигала огонь, который сам он не сумел бы разжечь.

Ему казалось, что глаза у него вот-вот выскочат из орбит, но он не отрывал взгляда. Когда, спустя еще одну вечность, он весь превратился в пламя – не осталось ни костей, ни сухожилий, ни ногтей, ни хрящей, – он решил, что оставшиеся крохи воли нужно употребить на то, чтобы ее отпустить. Еще несколько секунд, и он отведет взгляд. Даст ей победить. И на рассвете она взлетит над рощей, как давно уже должна была взлететь. Еще пара секунд – чтобы сохранить в памяти ее образ и чуточку ее огня.

Но едва Лисандр решил так и начал отсчитывать оставшиеся секунды, как Сумерка вдруг встрепенулась, отвернула голову и как ни в чем не бывало зарылась клювом в перья на груди. Он чуть не рухнул с табурета.

Она ждала, когда он готов будет сдаться? А теперь останется с ним, потому что он решил ее отпустить? Лисандр так и не уснул до рассвета.

С первыми лучами солнца он пересек с ней сад, не привязав за лапу. Еще не доходя до рощи, он вскинул руку, давая ей взлететь, и тут же потерял из вида. Значит, кончено. Глупо было надеяться, глупый поединок.

Еще десять минут он мысленно прощался с ней, а потом на всякий случай достал из кармана дудочку. После нескольких нот над лесом у церкви появилась сперва черная точка, потом широкие крылья, короткий хвост и, наконец, еще теплая мышка в мощных когтях. Сумерка стремительно возвращалась. Она спланировала над самой землей, бросила свою жертву к ногам Лисандра, будто подношение, и уселась ему на плечо, проколов когтями куртку. В ответ он улыбнулся ей, что было для него редкостью. Нет, он никогда не станет ей хозяином. Он станет ей ровней, а она – его подругой.

Два часа спустя Феликс нашел его в постели, чего никогда еще не бывало. Лисандр спал мертвым сном (сказалась бессонная ночь), и Феликс едва смог его добудиться. Слуга-великан списал усталость Лисандра на его тревожность, а тревожность – на школу и сделал то, что давно собирался: попросил королевской аудиенции. Тибо не любил откладывать в долгий ящик. В тот же вечер он вошел в комнату Лисандра, запросто уселся на его кровать, как будто она все еще принадлежала ему, и сразу перешел к делу:

– Похоже, ты не очень любишь школу.

– Да, сир.

– Смотри на короля, когда он с тобой разговаривает, – сделал замечание Феликс.

В ту же секунду Сумерка кинулась со шкафа на вышитый на ковре цветок.

– Сокол, а глупа как курица, – проворчал Феликс, закатывая глаза.

– Она нападает на ковер?

– Иногда да, сир.

– Однако красивая птица.

– Как только она вылечится, сир, тут же отправится в окно, – продолжал Феликс, уставший от помета повсюду.

– Она не улетит, – заявил Лисандр. – Я ее приручил.

Тибо подался вперед: слова Лисандра его впечатлили.

– Правда?

– Сир, как мы уже говорили с вами… – вклинился Феликс, опасаясь, как бы вопрос со школой не ушел с повестки.

– Ах да. Что ж. Я все обдумал. Школу ты, Лисандр, не любишь, но наставника у тебя теперь нет. Конечно, мы могли бы поискать еще кого-то… Но я скорее предложу тебе компромисс.

– Я согласен, сир, – поспешил сказать Лисандр, думая, что по сравнению с Батистом и Флорианом, что угодно будет лучше.

– Погоди, послушай, что я предлагаю. Ты походишь в школу и поднажмешь немного. Постараешься как следует, Лисандр, с домашними заданиями и всем прочим. Я лично спрошу о результатах. А взамен, всякий раз когда это возможно, ты будешь сопровождать меня во всех моих поездках.

– Но, сир… – осмелился заметить Феликс, – это только сильнее отделит его от остальных ребят… Они отвернутся от него, как от сорной травы, если и сейчас уже…

– Тебе досаждают одноклассники, Лисандр?