Первое дело Еремея

Но огонь, исходящий от них, тусклый, темно-вишнёвый, казался странно холодным, и языки пламени не плясали, а лениво, тягуче шевелились, когда он и Настоятель шли мимо.

Еремей поднес к пламени руку. Ладонь ощутила стужу.

— Это люма, — пояснил Настоятель. Ага, люма. Понятно. Ничего удивительного. Знать бы, что это за штука — люма. Минерал, жидкость для горения или вовсе колония светлячков?

Каменный свод наверху не давал эха, и шли они, словно по траве, мягко, неслышно. Не трава под ногами, не земля — мох-камень. Этим камнем выкладывают пол в кельях затворников, чтобы звуки извне не тревожили их, не мешали погружаться в глубины Духа.

— Осторожно, — предупредил Настоятель.

Они прошли меж плит, больших, каждая в два роста Еремея. Не плиты — зеркала, это стало видно, когда они вошли в пространство между ними.

Зеркал было пять, и образовали они собой незамкнутую пентаграмму — между каждым зеркалом был проход в три шага шириной. А само зеркало шириною шагов в семь-восемь.

Многократно отраженные фигуры Еремея и Настоятеля составили толпу. Не потеряться бы.

Посреди пространства возвышалась другая пентаграмма, на сей раз сплошная, по три шага каждая сторона. Она поднималась над поверхностью едва на вершок, но отчего-то казалось, что взобраться на неё будет трудненько.

Они и не взбирались.

— Подождём здесь, — придержал Еремея настоятель Дормидонт.

Что ждать, или кого, он не сказал, а Еремей не спросил. Не тянуло спрашивать в этом подземелье.

— Этим воротам сотни веков, — вполголоса сказал Настоятель. — Они построены ещё во времена пре-Смерти. Отсюда можно отправляться в Другие Миры — или в Межмирье.

— Только отсюда? — не удержался Еремей.

— Зависит от расположения светил и Лестницы Миров. В Межмирье иногда можно попасть и из собственного ложа, если тому благоприятствуют светила. А в Миры нижних ступеней сильные духом могут пройти и так… из Яви, — развивать тему Настоятель не стал, перешёл к другому. — Мир Красного Песка — спутник нашего Мира, его близкое отражение. Он пуст, в нём нет обитателей — разумных обитателей. Неразумные твари кое-где попадаются. Мы решили заселить этот Мир.

— Мы?

— Союз Монастырей. Доктрина множества обитаемых Миров — доктрина тайная. Слабые умы, те, кто не способен проникнуть в Навь, и, тем более, перемещаться между Мирами, не должны знать о своей ограниченности. Во многом знании многие печали, и чувство ущербности способно отравить бытие. Людям свойственно не ценить то, что им дано, и переоценивать то, что дано другому.

Три зимы назад мы послали отряд — двести поселенцев, трое священников-заклинателей. Для всех они ушли на северо-восток Рутении и там бесследно пропали. На деле же они переместились в Мир Красного Песка.

— Но… Но отец Дормидонт, вы говорили, что перемещаться между Мирами способны немногие… Очень немногие. А двести поселенцев — это немало.

— Молодец, мой мальчик. Ты прав. Людей, способных самостоятельно перемещаться — очень мало. Но любого — или почти любого — можно переместить. Для этого и создана площадка перемещения, которую ты видишь. Здесь сила отдельных людей складывается в одну, и её достаточно, чтобы перенести человека в Иной Мир. Особенно если Мир этот близок, и расположение светил тому благоприятствует.

— Значит, у нас есть скит в Ином Мире?

— Есть… Или был. Восемь лун прошло с тех пор, как мы получили от них последнюю весть. Следующие пять лун положение Лестницы Миров было таково, что Мир Красного Песка был недоступен. Три луны назад послание должен был получить отец Колыван, но ему не удалось проникнуть в Навь. Почему — не спрашивай. Способности непостоянны, иногда они возрастают, иногда, наоборот, угасают — из-за болезни, из-за истощения сил, из-за враждебного присутствия. Как бы то ни было, с тех пор я не встречал отца Колывана в Нави. Не получали мы вестей и с поселения Мира Красного Песка. Сегодня Лестница Миров позволяет проникнуть к поселенцам, и я должен воспользоваться представившейся возможностью.

— Но почему вы, Настоятель Дормидонт?

— Когда я говорил тебе, что перемещаться между Мирами могут немногие, я не преувеличивал — вернее, не преуменьшал. Во всем Союзе Монастырей найдется едва дюжина подобных людей. А в нашем Монастыре, после смерти отца Колывана — двое. Теперь, с тобой, трое. Второй человек сейчас занят в ином месте, возглавляет отряд Ночной Стражи. Потому сделать это предстоит мне.

— Нам, — машинально поправил Настоятеля Еремей. Поправил и удивился собственной смелости.

Но Настоятель не удивился.

— Нам, — подтвердил он. — Если мы не получим послание от поселенцев, придётся перемещаться к ним. Случай упустить нельзя — следующий наступит только через двенадцать лун. Опасно оставаться в неведении столь долго.

Почему нельзя, Настоятель Дормидонт не сказал. Не захотел. Или не успел: откуда-то сверху рожок протрубил трижды.

Одновременно с этим сверху же красный луч упал точно в центр пентаграммы, упал на многогранный кристалл. Тотчас вокруг образовался туман — белесый, тяжелый, и начал сползать вниз, к ногам Еремея и Настоятеля.