Первое дело Еремея

В раздумье Настоятель пошёл ко второй двери. Она вела тоже в коридор, но коридор иной — ещё больше, ещё шире. Нет, просто невозможно представить, чтобы поселенцы сумели построить подземный городок за столь короткое время. Тут требуются и силы иные, и знания иные.

Но Еремей отложил вопросы на потом. Сейчас он был захвачен видом поселения. Коридор стал улицей, от которой отходили другие улочки и переулки, множество арок и дверей вели в разные стороны. Казалось, здесь могут жить не двести человек, а много больше. Пять тысяч, десять.

Они прошли через площадь, посреди которой тоже был фонтан, только фонтан без воды. Настоятель Дормидонт ничему не удивлялся.

Еремей удивлялся всему.

Они подошли к очередной двери, на которой чем-то, похоже углем, был нарисован восьмилучевый Крест Монастырей.

— Здесь находится канцелярия поселения. Дом Совета. Во всяком случае, находилась прежде.

И эту дверь достаточно было толкнуть.

Внутри комната разительно отличалась от комнаты Дома Совета в Но-Оме обстановкою, но поразительно напоминало её сутью.

Стол и стулья были из того же дерева-бронзы, что и все остальное, встреченное Еремеем в иномирском скиту. Универсальны материал. Но на стене висело вытканное изображение Спасителя На Кресте, на другой — лик Основателя Союза Монастырей величайшего Лек-Сия, на третей — карта Союза Монастырей. Поселение Мира Красного Песка было отмечено особо, в стороне, на отдельном полотне. Представляло оно собою переплетение ходов и помещений, некоторые из которых вытканы были голубой нитью, некоторые желтой, а две — красной — все по черному фону.

Настоятель на полотна не смотрел. Сел за стол, поискал внутри и, удовлетворенный, вытащил цисту, из цисты — свиток, развернул его и начал читать.

— Здесь работает мой ученик, Шерлок Кин. Вижу, он не забыл моей просьбы. Почитаем…

Еремей встал рядом. Настоятель расположил свиток так, чтобы и Еремею было удобно…

Глава 12/3

12/3

Я начал вести эти записки отдельно от официальной летописи. Летопись — документ общественный, и в него записывать следует лишь факты, в которых нет сомнения, и которые имеют значение для жизни поселения. Её пишет отец Шейкли, и я не пытаюсь с ним состязаться. Мое намерение иное — описать то, что видел, чувствовал и думал я, не претендуя на всеохватность и беспристрастность изложенного. Здесь же будут мои сомнения, страхи и радости, то, чего нельзя ощупать или опробовать на зуб, показать другим, то, в чем и сам не уверен, а лишь надеешься — или боишься. Странное занятие — вести подобные записки, вдвойне странное для помощника священника пионерского поселения, но ведь и Мир Красного Песка странный.

Когда по окончании Семинарии я услышал о том, что готовится новый отряд поселенцев, первой моей мыслью было — идти с ними. Новые, необжитые места всегда манили меня, и начать свой Путь я хотел там, где прежде никто не бывал.