Первое дело Еремея

Молился он недолго, но жарко. Благодарность — одна из черт, отличающая человека веры от слуги Нечистого. Ему было за что благодарить. Не только за спасение в схватке с пауком. Скорее, за то, что он вообще оказался здесь, в Межмирье.

— Вот это да! — возглас герцога совпал с последним «аминь». — Воистину, ваша молитва, отец Еремей, дорогого стоит!

Еремей вгляделся в окно. Граф, на первый взгляд, был разгромлен — у него, помимо мыслителя, оставался только герой и боец, а у противника — целая орда. Чему же радуется герцог?

Постепенно он понял: герой графа отрезал путь мыслителю паука. Он грозил ему смертью, грозил непрерывно. Победить герой не мог, не хватало поддержки, но и мыслитель паука был обречен постоянно бежать от ударов героя. Десять раз увернулся, двадцать. Там и уворачиваться-то собственно негде — вперёд, назад, вправо — и вот стрекоза сделала круг над полем сражения и потушила факелы.

Мир. Снова Мир.

Герцог сиял. Действительно, светлейший — так, кажется, обращаются к нему в далеких королевствах. Ничего, Рутения без герцогов жила, живёт, и будет жить. Хотя с виду это очень симпатичные люди, но кто знает, каковы они в Яви?

И граф плёлся с арены из последних сил. Герцог, извинившись, покинул покои, поспешил встретить брата. Правильно.

Пользуясь случаем, Еремей прилёг и закрыл глаза. Сон во сне, надо же. Но если нет сил? Он только досчитает до пяти и откроет глаза. Лучше до двадцати пяти.

Но он сбился со счета на первом десятке. Попал в какой-то туман, густой, непроглядный, перед глазами белесое ничто — и больше ничего. Ноги не чувствовали земли, лицо — ветра. Издалека доносились возгласы — кто-то звал его, то тревожно, то строго, то ласково, то с каким-то затаенным страхом.

Из тумана уходить не хотелось, он убаюкивал, ласкал, звал остаться. Здесь хорошо, здесь безопасно… Безопасно? Он что, бежит с поля боя? Ни за что!

Еремей встряхнулся — и почувствовал: кто-то настойчиво тянет его за руку.

Граф Н’Гобба, а вовсе не «кто-то».

— Отец Еремей! Отец Еремей, не время! Нас зовут на выход!

— Иду, — и он встал. На удивление, ноги держали.

— Что, новая схватка?

— Нет. Будут зачитывать Приговор.

Он не стал спрашивать — кому приговор, чей приговор, за что приговор. Сейчас узнает сам.

Они вышли на построение, ведомые Блюменталем, распорядитель почтенный Рэндольф отсутствовал. Похоже, Блюменталь тоже окончил поединок. Вид у старика был бодрый, но за бодростью проглядывало утомление. Тяжело даётся битва с пауками.

— Рэндольф поставил жизнь во имя справедливости, — прошептал герцог.

— Простите, я не совсем понимаю.

— Если вердикт суда будет в пользу пауков, они смогут взять нашего распорядителя в свой Мир.

— Вердикт?

— Да. Обе стороны, мы и пауки, воззвали к Высшей Справедливости.

Пауки утверждают, что Тёмный Мастер очаровал паука. Мы же — что паук сам себя очаровал.

Отряды стояли друг напротив друга. Пауки и люди. Тут уже Еремей взгляда не отводил. Смотрите во все свои глаза. Их в у вас, пауков, много.

Он старался не поддаваться накатившему чувству омерзения. Как знать, может, и он для пауков не подарочек. Нет, они же в своём мире не только правят людьми, а ещё и едят их. А в нашем Люди Льда едят морских пауков.

А Высшая Справедливость, это кто? Неужели суд слизней? Интересно, если виновной стороной будут признаны пауки, нам что, их распорядителя тащить с собой в свой Мир? Спасибо, не надо. Хотя, Тёмный Мастер, верно, не откажется. Выведет новых спайдермутов.

Тёмный мастер и его соперник по-прежнему стояли на площадке Раа. Факелы горели странно — то вспыхнут ярим пурпурным цветом, то угаснут. Бьётся сердце схватки, бьётся — и боится остановиться.

Только сейчас Еремей понял, какова цена победы — или поражения. Раз уж почтенный Рэндольф рискует своей жизнью, она высока, чрезвычайно высока.

Возможно тот, кто убил — или довел до самоубийства — отца Колывана, сделал это именно из-за Битвы Миров? Там, где Еремей чудом, именно чудом достигал мира, отец Колыван, вполне вероятно, выигрывал бы схватку за схваткой. А ведь он, Еремей, обязан был потерпеть поражение. Может, ещё и потерпит.

Но… Но в Битве миров Тёмные Мастера и Еремей оказались по одну сторону, ergo, они неповинны в смерти отца Колывана!

Получается, в Яви у них есть иной, неизвестный противник, противник, который хочет, чтобы его Мир, Мир Еремея, опустился бы на самые нижние ступеньки Лестницы Миров.

Еремей понял, что вывод, сделанный им, исключительно важен, но как сохранить его в памяти?

А всё же попробовать стоит. Голова хороша, а две вдвойне. Попозже. Если повезёт.

От возвышения отделилось новое, прежде не виденное Еремеем существо. Тёмное облачко. Оно плыло над Ареною, плыло невысоко, и по мере его приближения на душе становилось все пакостнее. Вроде бы и невелика напасть, а отчего-то жутко.

— Дыхание дракона, — прошептал герцог.

Облако наползло на площадку, укутало её непроницаемой пеленой.

Все — и люди, и пауки, неотрывно смотрели на всепоглощающую тьму. Похоже, это и есть воплощение высшей справедливости — дыхание дракона.