Первоцвет

Заря, заря, вершина декабря...
В лесах забыт, один у стога стыну.
Встает в тиши холодная заря,
мороз, как бык, вылизывает спину.

Качнулась чутко веточка-стрела,
и на поляну вымахнул сохатый...
И, падая на землю из ствола,
запела гильза маленьким набатом...

Заря не зря, и я не зря, и зверь!..
Не зря стволы пустеют в два оконца...
И, как прозренье в маленькую дверь,
через глаза в меня входило солнце!

Г.-Х. Андерсен

Снег идет, и сказка начинается.
Бабушка, рассказывая, шьет...
Кай у Снежной королевы мается,
снег и лед... А Герда слезы льет...

Лебеди летят к сестре-наложнице
и теряют перышки свои...
Снег идет... А бабушкины ножницы
щелкают, как чудо-соловьи.

Апрель

Прошла борьба добра и зла,
борьба мороза и тепла...
Под звуки радиопрогнозов
тоска метельная прошла.

Зима, проигран поединок!
Уже под звонкую капель,
под вкусный хруст зеленых льдинокв
село является апрель.

"Не верь, не верь, не верь апрелю!" –
трещит морозец по ночам.
Но я апрелю свято верю, –
не верю в силу зимних чар!

Пейзаж родной, простецкий, сельский.
Недавно рухнула лыжня, –
она пунктирна по-апрельски...
Скучают лыжи у плетня...

В парном тумане перелески,
в дрожащем мареве стога...
Грохочет трактор – по-апрельски!
Апрельски – реют облака!

Февраль

Неделей раньше барабанно
гудела мертвая земля...
Но свищет рябчик утром рано,
зовет из Конго журавля...

Февраль живет на честном слове,
уже нахлебником живет...
Опять зима на переломе,
как в прошлый год, запрошлый год.

А было дико, было туго!..
А стало солнечно до слез!
Мороз отбрякал и отстукал,
отвоевал свое мороз...

Характера диво-дивное...

* * *

Характера диво-дивное –
куда меня занесло?!
И где ж ты, мое наивное
Бражниково-село?..

Там в памяти чуть означена –
средь пьянства и передряг –
наивная речка Ячейка, –
не речка – уже овраг...

Там в памяти кем-то брошен
наивный какой-то мост...
Могучая моя Оша! –
всем Волгам утерла нос!

Окошки в закатном блеске
рубинами расцвели...
Знакомые перелески,
знакомые журавли...

Наивная индустрия –
двухтрубный маслозавод...
...Ах, мама моя Мария,
зачем умерла в тот год?!.

На заре

В весеннем мареве морозном
минуем согру[5], топь и гарь...
Идем в зарю, туда, где грозно,
надменно "скиркает" глухарь.

Нам не беда, что поздно встали,
не утолим двустволки страсть...
Убить – сегодня опоздали,
зато наслушаемся всласть.

Дорога в рай