Первые четыре века христианства

По окончании собора Антиохийского, до сорока епископов, преданных Евсевию, воспользовались строгостью новых правил против тех, которые будучи низложены со своей кафедры, прибегают к императорам, чтобы обратить эти каноны на Афанасия и, сильные присутствием царским, посвятили на место его некоего Каппадокийца Григория. Констанций отправил воинов для водворения его в Египте и приказал о том своему наместнику Филагрию, который кровью и святотатствами ознаменовал поставление Григория в церквах Александрийских. Лучшая взята была приступом; притвор, где находилась купель, предан огню, опрокинуты Дары и на Святой Трапезе принесены языческие жертвы воинами Римскими; поруганы девы, избит народ, собравшийся на молитву. Приближалась Пасха и та же участь готовилась православным, которые собирались в кафедральной церкви Афанасия, но любящий пастырь спас от погибели чад своих произвольным удалением и тайно отплыл в Рим, обличив прежде окружным посланием неистовства арианские и возбудив всех епископов мужественно стоять за правую веру.

Доблестного по себе поборника оставил он в Египте, в лице великого Антония. Слыша на пустынной горе своей, что Григорий с приставами царскими обходит область, мучительски принуждая верных к своему общению, и даже умертвил знаменитого исповедника епископа Потаммона, он укорил письменно недостойного пастыря и предрек внезапную смерть жестокому исполнителю его воли, Валакию, который погиб пять дней спустя от конского удара.

Между тем Афанасий основался в Риме в ожидании суда на своих гонителей и там описанием подвигов св. Антония познакомил Запад с жизнью иноческою; первой возымела желание ей подражать одна из самых именитых жен столицы, Маркелла. По зову епископа Римского обратились к нему и другие лишенные кафедр своих: Маркелл Анкирский, Асклений Газский, Лукий Адрианопольский, со многими иными из областей Востока, которых продолжали преследовать ариане, даже и по смерти главного своего покровителя Евсевия. Исповедник Павел снова был возведен на Цареградскую кафедру, но Феогнис Никейский и Феодор Ираклийский посвятили на место его Македония и, возбудив тем волнение в народе, сделались опять виною изгнания Павлова.

Однако же враги Афанасия, которые сами обратились с жалобами на него к престолу Римскому, опасаясь личного его присутствия в древней столице, не соглашались предстать туда на собор, по приглашению папы Иулия, и, задержав довольно долго в Антиохии посланных им пресвитеров, отпустили, наконец, с ответною грамотою, в ней отказывались от нового разбирательства дела, уже решенного соборами Тира и Царьграда. Тогда Иулий единодушным согласием пятидесяти епископов, собранных в Риме, оправдал Афанасия и Маркелла, обвиняемого за неправильные выражения о Лице Сына Божия; в пространном послании к епископам Восточным он с должным смирением излагал им всю неправильность их поступков против Афанасия на двух соборах и насильственное отнятие его кафедры, ознаменованное неистовствами Григория, который не имел на нее никакого права даже и потому, что сам не был родом из Египта и не избран своим клиром. Оправдывая мнения Маркелла Анкирского, Иулий укорял их самих за то, что, несмотря на решение Вселенского Собора, приняли в общение Ария, и говорил, что дело Афанасия, как святителя первостепенной кафедры, не могло решиться без общего суда Римской и всех Церквей, по издревле принятому обычаю.

Не довольствуясь одним посланием, папа обратился к императору Константу, прося его ходатайства в пользу низверженных Афанасия и Павла, и Констант написал о том царственному брату, который со своей стороны послал в Галлию четырех епископов, самых ревностных врагов Афанасия. Но их льстивые речи не могли убедить Константа, и Максимин, епископ Тревирский, не хотел с ними сообщаться, потому что сами они чуждались общения с Афанасием.

Протекло три года, в продолжение их епископы арианские издали в Антиохии еще два изложения веры, чтобы только избежать Символа Никейского, и послали четвертое свое исповедание, весьма пространное, в Медиолан, где несколько епископов собрались в присутствии императора Константа и великого Афанасия. Но, несмотря на все убеждения Восточных епископов, никто из Западных не хотел принять нового изложения веры, потому что оно отклонялось от простых выражений Символа Никейского, признанного всей Церковью; тогда просили они императора убедить брата своего к созванию собора на границах обеих империй, для соединения Церквей Запада и Востока.