Первые дни империи

Водилы с трудом вырвали женщину из его рук, которую он заталкивал под колеса, сбив ее с ног. Женщина с разбитым лицом прошла внутрь автобуса. Ей помогал водитель.

– Зашибу, сука, падла… – медленно проговорил у входа мужик. Затем вошел и сел рядом с ней. Та плакала, изредка шмыгая носом: та в темноте себе плакала. Мужчина наклонился к ней в темноте, внимательно и тяжело посмотрел на нее:

– Моя, сука, тварь.

После этого последовали два тяжелых удара ладонью по лбу этой женщины. Женщина замолчала, и автобус поехал.

* * *

В полях закружились голуби. Они падали тяжелыми каплями. Синими и тяжелыми. Вверх, но сначала вниз. Прохлада вечера превзошла ожидания. Тепло растворилось в нем. С примесью иностранного. Так бы еще сказали. Там бы меня увидели. На окраине забухали. Выпивка пробежалась по людям. Как попрошайка в автобусе. Лица пришли сказать, но говорили молча. Женщины с перевязанными грудями возле дорог. С тоской, с обожанием. Женщин вбитые столбы или, еще, хачкары. Бетон растрескался от жары, в нем появились трещины. В них завелись насекомые, мягкие, и жуки: люди и в них машины. Улицы и дороги. Трещины от жары. Я заскочил домой. Выскочил словно пробка. Отпала необходимость присутствовать в себе от звонка до звонка. Больше свободного времени. Выходы из себя. Конные или пешие. Там, прогулки по морю. Вдоль него или без. Для чего это нужно. Юность вошла и вышла. Дырка и боль еще. Зарастают, все сходится. …Здравствуйте, познакомиться, вы мне очень, не очень, пара бутылок пива, пара пустых бутылок, я тебя так, постой… Зарастает, все сходится. Нет сообщения. Выросли здесь развалины. За ночь, на ровном месте. Сами вдруг выросли. Двигаются развалины, дышат, идут за мной. Полное запустение. Здесь стояли дома. Здесь города дымились. Чей-то скелет в столовой. С ложкой застыл у рта. Рты просто так шевелятся. Песочница, полная костей. Кости внутри нее горкой. Разной величины. Заставляют насиловать. Отпечатки ног на бетоне. От его зеркала отрывается Варужан. Он идет себе дальше. Даль на него глядит. В его левой руке два камня. Он сжимает, сжимает их. Человек, обратясь в струю (многоточие дальше следует). Расставание: я и ты. Она надо мной глядит. Дети ломают асфальт руками и едят, запивая лужами. Запивая из луж, едят. Для чего, посудите сами. А еще через год крушение. На лечение выдвинут. Для лечения требуется. Две процедуры близятся. Все-таки взял и умер. Не постарался жить. Ноги на телевизоре. Ноги на голове. Такая страна остыла. Порядка тринадцати лет я взял и унес с собою. Порядка, порядка, порядка. Тебе интересна ночь, а мне она не интересна. Она, как тебя зовут. Сердце, его две капли. Город по каплям жив. Ливень уже закончился. Капает, мельком жив. В день машина проедет. Там человек пройдет. Человек постарается. Тяжелая ночь выходит. Проходит, преподает. Газеты орут без умолку. Их крик разрывает мозг. Глаза его трансформируют, картинка уходит в звук. Смотри, человек проходит. По улице вдоль идет. Доходит до перекрестка, а после обратно движется. Ходьба по остывшим улицам. Душа моя, борода. Человек выглядит так, как бог и его творения. Я делаю минет мозгу. Сосется теперь что надо. Добавили мяч в ворота. Голова остепенилась его. Голова человека женится. Кого пригласит на свадьбу. Выход один на один. Прижмись к человечеству. Прижми его плоть к себе. Вонзи в его мясо зубы. Прожуй, проглоти, впитай. Теплом его мясо дышит. Нужно вести тебя в себя, как в последний бой. …Песня отовсюду летела, лезла перьями из подушки. Без динамиков возле. Воздух служил мембраной. Верный служитель музыки. Орды незнакомцев прошли. Для души человека толпа людей равнозначна полчищу иноземцев, захватчиков. Орды теперь прошли. Это когда города нет, город сняли в виде домов и машин. Люди остались голыми. Просто одни в пространстве.

– Что-то случилось, да? Что-то сейчас здесь было? Что-то скользнуло вверх?

– Что-то?! Да ты взгляни. Города больше нет. Без остановки сгинул.

– Родина солнца – ночь. Все не то и всюду я один, – сказав эти слова, человек посмотрел на иную массу людей и пошел от нее в пустыни. Человек уходил, как его годы. Он удалялся из глаз, для себя он все так же был. Человек, он всегда старался. Он не понял сегодняшнего. Отступил и попятился. Горизонты рассыпались. Прекратили, задумались. Камни, машины, гром.

– Смотрите, красива ночь. Смотрите, она танцует, – вдруг закричала девушка, вверх поднимая руки. Тем она танцевала. Она продолжала жить. Лом стариков, торчащих костями в разные стороны.

– Как тебе мой костюм? – человек встал, показывая на себе машину. – Но не великовато? Малость примял, авария.

Авария порождает скорость. Она создает условия своего рождения. Поезд бежит вперед, нет городов, он есть. От пустоты к другой. Тепло потекло в батареи. Животы у них заурчали. Посетителям холодно. Посетители мерзнут. Ноги у них бледны. С синими жилами. С синими жилами. С сохнущими прожилками. Их бы теперь жевать. Вены: струится кровь. Белка кружится в теле. Кружится голова. Завтра пойдут рассветы. Ждать –