Первые славянские монархии на северо-западе Европы

С прекращением династии Романа Великого, когда Русь перешла в руки иноплеменников, православие подверглось страшной опасности: употребляли насилие для искоренения его и замены римским католицизмом; но так еще сильна была вера в народе, что на насилие он отвечал насилием, и Болеслав Мазовецкий был отравлен главным образом за то, что посягнул на православную веру. Казимир, пришедший после него, был принят на условиях уважения господствующей религии, но на стороне Казимира была сила, в нем было самое искреннее убеждение, что при различии веры никогда не произойдет слияния русских с поляками и, следовательно, власть его в Галиче будет непрочна; вот почему мы с полным доверием читаем в Kronikʼе ruskʼой (изд. Данилевичем): «В лето 6857 (1349) прийде король краковский со многою силой и взя лестью землю Волынскую, и много зла христианом створи, а церкви святыя претвори на латинския, богомерзкое служение». То же самое находим в папской булле 1375 г., где говорится, что после завоевания Руси Казимиром старанием его и римского духовенства многие лица были обращены в латинство. Конечно, не следует принимать того и другого известия в больших размерах, Kronika ruska из отчаяния, а папы из особенного удовольствия преувеличивают успехи латинства на Руси. Верное определение успехов католицизма в Галиции и Лодомирии можно найти в папской булле 1372 г.

Для быстрейшего распространения католицизма на Руси необходимо было дать действительное значение архиепископству (Галицкому) и епископствам (в Перемышле, Владимире, Луцке, Холме), которые до сих пор существовали только по имени, были титулярными. Замечательно, что современный летописец Аноним, архидиакон Гнезненский, ни слова не говорит об этом важном и интересном для него событии, напротив того, Длугош рассказывает следующее под 1361 г.: «Желая умножения христианской веры в новоприобретенных землях, Казимир, король польский, испросил у папы Урбана V разрешение на основание латинской митрополии во Львове, обещаясь доставить ей достаточные для ее содержания средства; папа благосклонно принял королевскую просьбу и предписал гнезненскому архиепископу Якову Свинке возвысить приходскую львовскую церковь на степень митрополии, что и было исполнено в присутствии короля. Первым архиепископом во Львове был поставлен Христин, муж благородного происхождения».

В этом рассказе ложно все, исключая желание Казимира учредить на Руси латинское архиепископство; уже в XVII столетии были замечены ошибки Длугоша: в 1361 г. был папой Иннокентий VI, а Урбан V вступил в 1362 г., архиепископ Яков Свинка умер еще в 1312 г. и, наконец, Львов до 1414 г. не вмещал в себе ни епископии, ни архиепископии, а постоянно состоял в диоцезе галицкой. Для окончательного опровержения Длугоша и разъяснения самого дела укажем еще на буллу папы Урбана V 1363 г. к архиепископу Гнезненскому, в которой папа говорит о желании Казимира учредить архиепископство в Львове, о его просьбе по этому случаю, и вместе предписывает архиепископу справиться о всех обстоятельствах, которые могут благоприятствовать или наоборот замышляемой кафедре. Видно, римский первосвященник не вполне доверял Казимиру и сам хотел удостовериться, представляет ли Львов достаточно данных для счастливой будущности архиепископства. Из всего этого ясно, что Казимир действительно думал об учреждении во Львове архиепископской кафедры, но что мысль его не осуществилась, от недоверия ли папы или оттого, что сам Казимир, занятый внутри недружелюбными отношениями к духовенству и дворянству, извне беспрестанными войнами, не имел времени для исполнения своего намерения.

По смерти Казимира Галиция вместе с Польшей перешла во власть венгерского короля Людовика, который отличался необыкновенной преданностью католицизму и употреблял все силы для его распространения; известно предложение, которое он сделал грекам, в то время просившим помощи против турок: Людовик находил возможным помочь им, только под условием подчинения их римскому престолу.

Такой человек, конечно, должен был произвести решительный переворот в религиозных отношениях Руси; приступая к утверждению там латинства, он соединился с таким же ревностным католиком Владиславом Опольским и для большего удобства вверил ему управление Русью. Владислав, в свою очередь, обратился к францисканцам, всячески им покровительствовал, подарил им свой дом во Львове, позволил русскую церковь Честного Креста переделать в латинский костел и, мечтая о быстром совращении русских, вместе с Людовиком испросил разрешение папы на учреждение архиепископства в Галиче и трех епископств в Перемышле, Владимире и Холме. Длугош с необыкновенным простодушием рассказывает об этом (умалчивает только о епископствах Владимирском и Холмском), забывая, что он говорил под 1361 г. и что таким образом, по его известиям, римский престол основал два латинские архиепископства в стране, сплошь населенной православными.