Первый человек. Жизнь Нила Армстронга

Уже седьмой месяц подряд «подавляемым страхом» Майка Коллинза была возможность, что ему придется бросить своих товарищей на Луне и возвращаться на Землю одному «У Columbia не было посадочных приспособлений; я не смог бы спасти их, если бы они не сумели взлететь с поверхности или упали бы обратно на нее». Какой бы сценарий трагедии ни реализовался, Майк был должен возвратиться на Землю, но он знал, что тогда к нему до конца жизни прилипло бы страшное клеймо. «Я почти жалел о том, что у меня была возможность выжить в таком случае», – думал он иногда.

Двигателю взлетной ступени предстояло работать чуть больше семи минут, чтобы набрать скорость и высоту, которые требовались для выхода на орбиту. Находившийся в командном модуле Коллинз внимательно следил за движением модуля лунного. Больше, чем кто-либо, он знал о том, насколько успех операций «дня встречи» не гарантирован. С самого утра, как только он проснулся, у него было «множество вещей, которые не давали отвлечься», в том числе ему предстояло 850 раз нажать на различные кнопки и клавиши, «и это были мои восемьсот пятьдесят шансов сесть в калошу». Если старт Eagle пройдет хорошо, ему предстояло поработать «в качестве надежного начальника базы и позволить им отыскать меня на постоянном круговом пути. Но если… если… если хоть что-то из тысячи возможных вещей, которые могут подвести, случатся с Eagle, то тогда я из дичи превратился бы в охотника». В момент взлета LM Майк «волновался, как юная невеста». Он летал уже семнадцать лет, сорок четыре раза обогнул Землю на Gemini X, но «ни разу не чувствовал себя настолько на иголках из-за какого-либо полета», как из-за нынешнего старта LM с Луны.

По мере того как Eagle поднимался все выше, приближаясь к Коллинзу, тот думал: «Один маленький сбой, и они покойники. Я старался не дышать все семь минут, которые им требовались для выхода на орбиту». Как ветеран программы Gemini, он знал, «как прискорбно быстро попытка сближения может пойти прахом. Наклонившийся гироскоп, упрямый компьютер, ошибка пилота – ах да, именно последняя возможность страшила меня больше всего. Если Нил и Баз сумеют вытащить аппарат на косую, искаженную орбиту, хватит ли мне топлива и решимости попытаться перехватить их?» Рядом с ним в командном модуле находился блокнот, в котором были прописаны восемнадцать различных вариантов того, что он может сделать, чтобы попытаться пересечь орбиты с LM, если модуль не сумеет добраться до него самостоятельно.

За пультом управления Eagle Армстронг пользовался навыком, почерпнутым не только из тренировок во время подготовки к полету на Apollo, но и прошлым опытом, полученным еще на Gemini, чтобы привести свой космический корабль в заданную точку встречи. С точки зрения пилотирования и техники управления аппаратом при помощи реактивных импульсов ему для встречи с Columbia надо было сделать то же самое, что он проделал когда-то на Gemini VIII: такая же стратегия относительных перемещений и методика сближения, изменения скоростей того же масштаба. «Это была одна из главных причин, по которой мы себя чувствовали в этой ситуации уверенно».

Взлет резко отличался от полета со снижением до посадки. Большую часть времени спуска кабина лунного модуля «смотрела вверх». Экипаж не мог видеть поверхность Луны. А теперь они глядели прямо на нее. «Да, мы смотрели на нее с очень небольшого расстояния и летели над Луной лицом вниз, поэтому могли разглядеть разные особенности вблизи. Взлет с Луны еще и не был не похож ни на какой другой этап полета. Чтобы поддерживать правильное положение лунного модуля, использовались малые ракетные двигатели ориентации. В обычной ситуации, чтобы увеличить тангаж, то есть поднять нос аппарата вверх, надо было дать импульс передними двигателями ориентации вверх и одновременно задними двигателями ориентации вниз, при этом и те и другие разворачивают аппарат носом вверх. Но во время запуска на орбиту любые работающие реактивные двигатели, направленные вперед, замедляли полет и противодействовали маршевому взлетному двигателю. Поэтому передние двигатели ориентации отключались на время его работы. Чтобы управлять положением корабля, мы пользовались только половиной двигателей ориентации – лишь теми, что были направлены вниз. В результате оказывалось, что центр тяжести аппарата оказывался не совсем в его центре, если эти двигатели включались и смещали весь аппарат вверх. Потом они отключались, потому что центр тяжести смещался, и нас толкало в другую сторону. Потом они опять включались. И все это было похоже на езду на кресле-качалке все время, пока мы следовали по траектории вывода на орбиту.