Первый Феникс

– А, ну так я знаю, где такая!

Мужчина, подняв изрядный шум, выбрался из-под кровати и, вскочив на ноги, отряхнулся. Он оказался высоким – может, даже выше полковника.

– Так кто ты?

– А не помнишь?

Мужчина в два шага обогнул кровать и, поднеся огонек к Юриному лицу, сам приблизился почти вплотную.

– Н-нет. – Парень отстранился.

– Как так?.. Ну ничего, вспомнишь. А сейчас пошли-пошли, пока она не вернулась!

Мужчина, пружиня, быстрым шагом пошел к выходу, часто оглядываясь и проверяя, идет ли Краев за ним.

– Как тебя зовут?

– Гадюка я, Гадюка!

– Странное имя.

– А это не имя. – Мужчина обернулся и улыбнулся еще шире, показав ряд тонких, как иглы, заостренных зубов.

– Ты! – воскликнул Юра и попятился на несколько шагов.

– Вспомнил! – радостно завопил тот. – Вспомнил!

Краева почти парализовало увиденное. Он не хотел нападать на мужчину и совершенно не чувствовал угрозы с его стороны – так же, как не чувствовал опасности вечером, когда пытался догнать его в парке больницы, – но и доверия не было. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что этот человек (или кто там) не причинит вреда ни ему, ни полковнику. Юра чувствовал, что Гадюка – такая же составляющая этой стороны, как и он сам, и фениксы, здесь живущие, и вязкая темнота. Ничего здесь не казалось ему небезопасным – да, он понимал мозгом, что фениксы опасны, но лишь мозгом.

Он никогда не скажет этого вслух, но убийство фениксов казалось ему неправильным, жестоким и ненужным. Но умом-то, умом понимал, что это необходимо, что это не чья-то прихоть. Ему нужно было выбрать сторону – быть за людей или за… фениксов? Скорее, за эту сторону. Юра понял это с первой секунды, как попал сюда. И выбрал: он на стороне людей, и это не изменится. Но мозг можно легко обмануть.

– Не улыбайся, – сухо велел Краев. – Он не должен видеть твоих зубов.

– Что? Почему?

– Потому что тогда кто-то умрет.

Гадюка минуту внимательно вглядывался в почти сожранное темнотой лицо охотника, который не отводил глаз. Убрав улыбку с лица, он молча кивнул и направился к коридору, махнув охотнику рукой, чтобы тот следовал за ним.

– Вася! Он знает, куда идти!

Полковник выскочил из соседней палаты через секунду:

– Как ты меня назвал?!

– Товарищ полковник.

– Другое дело.

– Шевелите поршнями, товарищ полковник, нам покажут выход.

– Ты же понимаешь, что я припомню тебе каждое слово, когда выберемся?

– Это проблемы Юры из будущего, – пожал плечами рядовой.

Оба поспешили за быстро удаляющимся слабым огоньком, который несся по коридору в обратную сторону, к палате Марины. Мужчина зашел в соседнюю комнату, не дожидаясь охотников. Перед самой дверью полковник остановил Юру:

– Думаешь, это не ловушка?

– Без понятия. – Рядовой пожал плечами. – А что с поисками твоей мадам?

– Найдем ее, когда убедимся, что там действительно выход.

Юра хотел открыть дверь, но та распахнулась прежде, чем он успел нажать на дверную ручку.

– Ну, где вы? – Гадюка нетерпеливо схватил их обоих за плечи и затолкал в палату.

Комната была совершенно пустой и казалась неживой, ненастоящей. Будто на ее место поставили дешевую подделку, скрепленную мутным клеем, который вылезает безобразными пузырями на стыках.

– Сюда, сюда! – позвал Гадюка, стоя в дальнем углу между кроватями, на которых кто-то спал.

Юра удивился – все были эвакуированы: и пациенты, и персонал больницы. Обстановка «там» постепенно подстраивается под изменения, производимые людьми: появились деревянные короба на полу. Разбитое и сломанное билось и ломалось там, где живут фениксы, так же, как и там, где живут люди. Но, раз пациенты все еще здесь – они по-прежнему могут стать жертвами, несмотря на эвакуацию. Холодок прошел по позвоночнику: убежать невозможно.

– Тут ничего нет, – раздраженно заключил Василий, быстро осмотрев стены.

– Ты не там смотришь, охотник, – ухмыльнулся Гадюка.

Забравшись на прикроватную тумбочку и сбив ногой какие-то флакончики и книжку в мягкой обложке, он поднес руку с зажатым в ней огоньком к потолку. Там, грубо врезанное в выкрашенный белым бетон, висело фанерное полотно двери.

– Вы издеваетесь… – процедил сквозь зубы полковник.

– Оригинальное решение, – криво улыбнулся Юра. – И что с этим делать?

– Как что? – Гадюка удивленно поднял длинные брови. – Вот выход, идите.

– Алло, на потолок? – скептически заметил Юра, скорчив недовольную мину.

– Но дверь же работает, как любая другая!

Гадюка улыбнулся, но тут же зажал рот рукой, испуганно посмотрев на охотников. Полковник будто бы что-то заметил, хотя ничего не сказал, только напрягся всем телом и отступил на шаг назад, приняв более устойчивое положение. Юра же в этот момент с недовольной миной разглядывал дверь и ничего не увидел.

– Ну, так может он нам и не нужен? – сказал Юра. – Найдем твою подружку, прихлопнем птичку, вернемся, съедим по тортику. Каждый. Я так уж точно съем целиковый, чтоб со сливками и безе. И желе. И фруктиками. Знаешь, такой…

– Ты вернешься, а мы – неизвестно, – резко перебил его Василий. – С твоим уходом это место трещит по швам. Так что нет, сначала мы выберемся из больницы, а потом уже ты пойдешь охотиться.