Первый Феникс

– Охотиться? – изумленно переспросил Гадюка.

– Убивать эту тварь, – бросил Василий.

– Но, – парень поперхнулся, – зачем?

Полковник холодно улыбнулся одним уголком губ:

– Чтобы она больше никогда не возвращалась.

Гадюка выглядел растерянным и обескураженным. Он переводил взгляд с одного охотника на другого, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше: мозг грыз холод, который не давал никаких ответов, лишь морозил кончики пальцев и ступни. Охотники негромко переговаривались между собой, решая, как лучше соорудить веревочный подъемник из простыней, чтобы поднять двух девушек. Полковник тщательно продумывал схему лестниц, чтобы понять, как им добраться до выхода из больницы, раз остаток пути придется проделать под новым углом.

– Я выведу вас отсюда, – тихо сказал Гадюка. – И помогу вернуться.

– Откуда ты все знаешь? – нахмурился полковник.

– А феникса возьму на себя. – Мужчина проигнорировал вопрос.

– Что? Стой. – Василий положил руку ему на плечо, но тот тут же сбросил ее. – Ты как он?

– В какой-то степени, – кивнул Гадюка. – Мы все как он.

– Кто все?

Гадюка молча присел, пружиня сильными ногами, и резко прыгнул, ухватившись за дверной косяк, выпиравший из бетона. Он крепко вцепился в размякшее от летней сырости дерево и дернул ручку – заперто. С силой ударив в дверь со злости, мужчина разжал пальцы и мягко спрыгнул, практически не подняв шума при приземлении – лишь тихий хлопок, не потревоживший ни темноту, ни даже сверкающую в слабых лучах огонька пыль.

– Силой бесполезно, – сказал Василий, никак не удивившись прыжку юноши. – Тут не разогнаться и не замахнуться, нужно найти рычаг.

– Или ключи, – холодно сказал Гадюка, медленно выпрямляясь.

– На стойке медсестры должны быть, – сообразил Юра. – Ща.

– Я с тобой, – Гадюка опасливо взглянул на полковника.

– Идите, – кивнул Василий, – но быстро. Как только услышите феникса…

– Убивать? – прошипел Гадюка.

– Не-не, – замахал руками Юра. – Мы еще ненаглядную его не нашли, так что прячемся. Что, впрочем, тоже жесть.

– Да что тебя не пугает? – бросил полковник, брезгливо поджав губы.

– Торты меня не пугают, – ответил тот, не задумываясь. – Вот ни капельки.

– Идите.

– Вас понял, шеф.

Юра отдал полковнику честь и быстрым шагом направился к выходу, уводя за собой слабый огонек, зажатый в ладони светловолосого парня. Вася боролся с желанием рвануть за ними, чувствуя, как темнота с каждым мгновением стремительно глотала его, пожирала, отбирая и зрение, и дыхание. Когда дверь захлопнулась, он ощутил, что полностью ушел в болото, и с хриплым стоном сделал несколько глубоких вдохов, насильно заталкивая в легкие кислород, пропитанный смолой.

Снова один, утонул, погиб.

Он начал отсчитывать секунды вслух, едва слышным шепотом, создавая в этой нефтяной луже крошечный заслон из звуков собственного голоса.

Этот человек, появившийся из ниоткуда, – ему нельзя доверять, с ним что-то не так. Но у него был свет, взявшийся тоже черт знает откуда, слабый и не способный особо помочь им сейчас, но настолько необходимый, что полковник был готов затолкать свои подозрения и недоверие глубоко самому себе в глотку и терпеть. Потому что иначе, казалось, шансов на спасение не будет вовсе.

Краев и Гадюка осторожно продвигались вдоль деревянных коробов. Юра шел позади, ступая шаг в шаг. На секунду свет выхватил майора – рядовой вздрогнул – который, наверное, смотрел в сторону лифта. Юра заставил себя отвернуться и уперся взглядом в широкую спину перед собой:

– Он чуть не заметил. Зубы.

– Я не мастер скрывать то, кто я есть, – сухо ответил Гадюка, вдруг остановившись настолько резко, что Юра врезался в него, чуть не сбив с ног. – Думаешь, он что-то понял? – взволнованно спросил он, обернувшись.

– Нет, – ответил Юра, недовольно отстраняясь от парня. – Ничего он не понял. Как и я.

– Что как и ты?

– Я тоже ничего не понимаю. – Охотник развел руки в стороны, скривив недовольную мину. – То есть вообще ничего.

Гадюка внимательно вглядывался в него, отмечая про себя каждую черточку лица охотника.

– Быть такого не может, – выдохнул он. – Ты не помнишь?

– Чего, блин, не помню? – Юра удивленно поднял брови.

– Меня помнишь?

– В парке мы с тобой говорили… – протянул Юра.

– А раньше? Раньше помнишь?

– О, приятель, – охотник усмехнулся и хлопнул мужчину по плечу, – Такую встречу я бы точно не забыл.

– Не помнишь… – прошептал Гадюка и будто ужаснулся собственным словам.

– Так, это уже стремно. Ты меня пугать начинаешь. – Юра отстранился на полшага.

– Я – тебя? Ха!

– Внятно объясни, – раздраженно бросил охотник. – Кто ты и что я забыл?

– Я Гадюка, – сказал тот с видом «это само собой разумеется».

– И это не имя?

– Нет, конечно. – Он кивнул, расширив глаза. – Зачем мне имя?

– Ну… Э… – Юра хмуро глядел в пол. – Всем нужны.

– Для чего?

– Иначе тебя не существует, – отчего-то уверенно сказал Юра.

– Значит, кое-что помнишь… – Гадюка широко улыбнулся, блеснув сотней тонких острых зубов. – Где-то глубоко. Должно быть, и меня вспомнишь.

– Это вряд ли, приятель. – Юра отшатнулся.