Первый Феникс

– Погоди, – перебила его девушка. – Он, наверное, про… ну, – она смутилась, – здешнее имя.

– А, ну тогда мне нужно поговорить с Юрой. – Мужчина притворно отдал честь.

– О чем?

– Секрет. – Он поджал губы.

– Ты же понимаешь, что я так или иначе вас услышу?

Гадюка развел руками:

– Могу посоветовать пару хороших групп, которые можно послушать погромче, пока мы будем говорить.

– Ты не понимаешь, – замахала руками Даша.

– Это не так работает, – полковник стальным голосом договорил за нее. – Вас вижу и слышу только я, не другие. Он тоже не может. Так что хочешь поговорить с Краевым – сначала придется поговорить со мной.

Гадюка колебался. Он переводил взгляд с Василия на Дашу и обратно, нерешительно открывал рот и снова сжимал губы.

– Ладно, – наконец, выдавил он. – Но мне бы хотелось все же хотя бы видеть его.

– Так о чем ты хочешь говорить?

– Я нашел его воспоминания, – нехотя признался мужчина.

– То есть как? У рядового нет провалов в памяти.

– Правда? Ты правда нашел их? – Даша подскочила к брату, чуть не ринувшись через полковника, но вовремя отпрыгнув в сторону и обогнув его. – Где? А как вернуть, знаешь?

– Да, да, – отмахнулся Гадюка. – Скажешь ему?

– Посмотрим, – отрезал Василий. – Как бы то ни было, позже.

– Когда? – Гадюка инстинктивно хотел схватить отвернувшегося охотника, рука прошла насквозь.

Но полковник почему-то вздрогнул.

– Ждите здесь, – приказал он, не оборачиваясь. – За мной ни шагу.

– Ладно, – протянула Даша, медленно растворяясь в воздухе с каждым шагом охотника.

Он направился к старому многоэтажному дому, стоявшему сейчас бесшумно и мертво.

В прихожей, как и всегда, пахло сырыми досками. Половицы привычно скрипнули под ногами. Если бы сейчас навстречу ему выскочил здоровенный беспородный пес, можно было бы поверить, что время здесь остановилось. Но пса не было, и минутная слабость родного дома тут же спала с плеч.

– Товарищ генерал! – крикнул он. – Генерал! Ге…

– Что мне сделать, чтобы ты называл меня отцом?

Марсель облокотился о дверной косяк, сжимая полный стакан виски. Он ухмыльнулся, обернувшись через плечо, и добавил:

– Слышишь, чайка, он опять упрямничает. Чего ты мозги сыну не вправишь, а?

– Прекрати это, – прервал его полковник.

– Ты не можешь запретить мне говорить с матерью. То, что ты ее вычеркнул из жизни, еще не означает…

– Почему ты не в Форте?

– Так он пуст, подождет. – Марсель сделал большой глоток, поморщившись.

– Знаешь, что еще пусто? Тюрьма.

– Поясни. – генерал свел брови и наклонился вперед.

– Всех вырезали, – холодно сообщил тот, – фениксы сбежали, сотрудники мертвы. Это тоже подождет?

– Стоп, как это произошло? Когда? – Он выронил стакан.

– Без понятия, – признался охотник. – Еще не ездил. Были дела срочнее.

– Что, какие? – Марсель с силой потряс головой. – Что еще произошло? Докладывай.

– Рапорт будет ждать вас в Форте. – Василий расправил плечи и чеканил слова, глядя чуть левее лица генерала. – Однако ситуация в тюрьме требует вашего немедленного вмешательства.

– На меня смотри, – рявкнул Марсель, но полковник не шевельнулся. – Сын, пожалуйста, посмотри на меня… – Вася не двинулся. – Ладно, товарищ полковник, сообщение принято. Жду вашего подробного рапорта.

– Вас понял, товарищ генерал.

Вася стоял неподвижно, пока Марсель обувался, будто специально медля и по-стариковски кряхтя. Выходя, он положил руку на плечо сына и несколько секунд просто стоял так, надеясь, что тот скажет хоть что-нибудь.

– Будь осторожен, – выдохнул генерал. – Это приказ.

– Вас понял.

– И чайке скажи хоть словечко, она скучает. Ладно? – Марсель увидел, что охотник коротко кивнул. – Ну, до встречи тогда.

Генерал еще раз обернулся и вышел.

Вася дождался, чтобы за хлипкой дверью стихли шаги, и только тогда выдохнул, расслабив спину. Он вдруг почувствовал настолько сильную усталость, что едва не облокотился на стену, чтобы устоять на ногах. Дверь в комнату перед ним осталась приоткрыта. Ее окна выходили на запад, и вечернее солнце омывало бетонную коробку оранжево-красными красками. Язык этого света выглядывал в коридор и почти доходил до пыльных ботинок полковника. Во всем здании не раздавалось ни единого звука: только ватная тишина и этот зазывающий рыжий свет.

Уже повернувшись к выходу и схватившись за дверную ручку, Вася замер. Крепче сжал ручку, силясь открыть дверь и не возвращаться сюда больше, но не выдержал и снова обернулся на комнату, полную закатного солнца.

Первый шаг было сделать трудно. Он был будто барьером из колючей проволоки, причиняющим больше боли с каждым мгновением. Но сделав его, этот первый шаг, Вася сорвался с места и бегом ворвался в комнату. Зажав край старой резной двери, которая протяжно скрипнула, он замер. Из дальнего угла на него смотрела невысокая женщина с темно-пшеничными волосами и смеющимися глазами. Густые брови удивленно приподняты, губы растянуты в широкой радостной улыбке. Закатное небо позади создает впечатление, будто волосы у нее рыжие, но вот глаза ярко-голубые и в этом красном свете. На шее висит серебряный кулон в виде расправившей крылья чайки, который она теребит в руках, когда смущается.