Первый и последний

Когда в августе и сентябре 1944 года наступление Красной армии на Балканах достигло сферы оперативных действий западных воздушных сил, расположенных в Италии, американские бомбардировщики получили приказание оказывать соответствующее содействие русским. Пренебрегая Тегеранским соглашением, Советы не начали своего контрнаступления против европейской крепости одновременно с высадкой английских и американских армии во Франции, а находились в ожидании до 22 июня, когда вторжение можно было считать определенно удавшимся и какая-либо отсрочка явно была уже исключена. На востоке Германский фронт был настолько ослаблен западным кризисом, что русские быстро и легко добились успеха. 23 августа Румыния разорвала свои отношения с Германией, а 5 сентября и Болгария отказалась от своих обязательств. Армейская группа фон Вейхса при своем отступлении из Греции, Албании и Югославии отчаянно пыталась установить контакт с основными силами, фронт которых отступил в Венгрию. Предотвращение их соединения и было главной целью американских налетов в плане оказания содействия русским. Для лучшей координации генерал Иэкер послал штабных офицеров связи в центральный штаб армейской группы под командованием Толбухина. Москве не понравилась эта форма независимого контакта, но она относилась терпимо к нему до тех пор, пока в один из дней по ошибке американские истребители-бомбардировщики не атаковали колонну советских войск под Нишем, уничтожив двадцать единиц техники, при этом погибли один генерал, два офицера и еще три человека. Тогда Советы стали энергично препятствовать какой-либо дальнейшей помощи со стороны американцев, а также их полетам в зоне оперативных действий Красной армии.

Почти одновременно с этим был разыгран последний акт воздушного сотрудничества Запад—Восток в области стратегических бомбовых ударов. После успешного налета немецких бомбардировщиков на Полтаву воздушные базы, предоставленные русскими, в основном использовались только небольшими соединениями из истребителей-бомбардировщиков. Когда Красная армия в августе подошла к Варшаве, то в польской столице поднялось восстание под командованием генерала Бор-Коморовского. Англичане и американцы полагали, что пришел час для новой крупномасштабной операции. Восставшим, которые питали проанглийские настроения, должна была оказать помощь и поддержку массированная операция, осуществляемая союзной тяжелой бомбардировочной авиацией. Немедленная высадка войск — вот единственный способ успешного ее проведения. Сталин, чьи войска стояли у ворот Варшавы, отказался дать свое разрешение. Личное заступничество Черчилля и Рузвельта тоже было напрасным. Только когда силы поляков были почти истощены, тогда поступило советское разрешение, и 18 сентября 107 "Летающих крепостей" сбросили восставшим груз — 1282 контейнера с продовольствием и оружием, девять десятых из которых попали в руки немцев. Вскоре после того Сталин отменил свое разрешение, и теперь английские бомбардировщики, осуществив беспосадочный полег, прилетели в последний раз к Варшаве увенчав лавровым венком происходившую там трагедию. Через несколько дней польское восстание было подавлено. Красная армия вошла в предместье Варшавы Прагу, к востоку от Вислы.

На западе Эйзенхауэр решил сосредоточить свои силы на левом фланге, при этом наступлению армии Монтгомери было предоставлено абсолютное преимущество. Когда 4 сентября он взял Антверпен, большой и столь необходимый порт для снабжения, то прорыв в северные немецкие низинные земли и окружение Рура стали более вероятны с севера. Военное руководство Англии особенно приветствовало наступление Монтгомери, потому что тем самым снималась проблема "побережья реактивных снарядов", так союзники называли огневые точки немецких "Фау".

Восемь дней спустя после начала вторжения первые четыре "Фау" взорвались в английской столице. Этого не смогли предотвратить бомбовые удары союзников. Высадка войск союзников вынудила нас к действиям, хотя еще не все было подготовлено до конца. Это вызвало удивление и произвело огромный эффект, особенно в столь критический момент вторжения, уже 16 июня Черчилль созвал военный кабинет министров на очень серьезное совещание. В ходе него было принято решение не прерывать битвы за Нормандию. Лондон должен был "считаться с этим", хотя не следовало жалеть никаких усилий, чтобы справиться с этой самой последней опасностью.