Первый класс

«Грабители, — подумал Забродов и улыбнулся, опять припомнив недавний разговор с Андреем. — Это что же получается? Выходит, там, наверху, меня и впрямь решили проучить, чтобы впредь думал, что говорю? Ай-яй-яй, как нехорошо! Я ведь, помимо всего прочего, пару раз ляпнул, что в этом Пескове меня могут пришить… Воистину, язык мой — враг мой!»

— Не смешно, — сказал он вслух и, вытряхнув из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой.

Пляшущий огонек отразился в ветровом стекле, за которым в свете фар неторопливо ползла навстречу изрытая выбоинами, обрамленная утопающими в бурьяне гнилыми заборами кривая окраина Пескова. «Бьюик» с плеском разбрызгивал колесами скопившуюся в рытвинах грязную снеговую жижу, в зеркале заднего вида по-прежнему неотступно маячили фары едущей по пятам «Волги». «Грабители — это запросто, — думал Илларион, на черепашьей скорости, чтобы попусту не бить подвеску, преодолевая танкодром, который здесь именовался проезжей частью дороги. — Тут, в глубинке, их наверняка еще хватает. На этом их винзаводе работает человек сто, от силы двести. А остальным что делать? Им ведь тоже пить-есть охота! А у нас на Руси издревле так заведено: если жрать нечего, бери кистень и ступай на большую дорогу… А я — законная добыча, лакомый кусочек. Машина у меня импортная и повышенной проходимости — как раз то, что в здешних краях требуется. Номера московские — залетный, стало быть, фраер и наверняка с тугой мошной. Только что же это они разбойничают не в чистом поле, не в лесу, а прямо в городе? Совсем обленились? Ладно, поживем — увидим…»

Дорога стала чуточку ровнее, гнилые заборы уступили место вытоптанным газонам, а вросшие в землю деревянные домишки сменились трехэтажными кирпичными строениями, возведенными, скорее всего, пленными немцами в конце сороковых годов. Впереди показался перекресток, на котором ненужно перемигивались желтыми глазами измученные бессонницей светофоры. Следуя указаниям небритого инспектора, Илларион на перекрестке повернул налево и посмотрел в зеркало. «Волга», как и ожидалось, повернула следом.

Забродов снова перевел взгляд на дорогу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как впереди из какого-то бокового проезда выезжает «шестерка» — когда-то белая, а теперь рябая от шпатлевки и серо-коричневая от густо облепившей ее грязи. Из двора напротив выкатился темно-синий «москвич». Проделано это было синхронно, прямо как в кино; выехав на дорогу, машины остановились нос к носу, почти соприкасаясь бамперами и полностью перегородив проезжую часть.

Илларион усмехнулся: те, кто задумал остановить его «бьюик» таким способом, плохо представляли, с кем, а главное, с чем имеют дело. Впрочем, время развязывать третью мировую еще не наступило, и снедаемый не столько тревогой, сколько любопытством Забродов плавно затормозил в полуметре от импровизированной баррикады.

Ехавшая следом «Волга» остановилась так, что теперь он не мог сдать назад, не въехав задним бампером ей в радиатор. «Вам же хуже, ребятки», — подумал Илларион, заметив этот маневр. Он приподнял револьвер в кармане куртки и опустил стекло, чтобы побеседовать с представителями местного населения, уже начавшими потихонечку скапливаться вокруг машины. Судя по этим представителям, провинциальный русский город Песков был населен исключительно лицами кавказской национальности — точнее говоря, грузинами. Вооружены эти воинственные дети гор были в основном палками различного размера, веса и происхождения — от обычных корявых деревяшек, подобранных с земли, до арматурных прутьев и бейсбольных бит. Один кавказец похлопывал себя по ладони резиновой милицейской дубинкой. Илларион насчитал десять человек; стволов видно не было, но это вовсе не означало, что их нет. Все это так живо напомнило ему начало девяностых, что он с трудом поборол искушение достать мобильник и проверить, какой нынче год. «Что ж, как вы со мной, так и я с вами», — подумал он и, разжав пальцы, дал револьверу мирно соскользнуть обратно в карман.

— Здравствуйте, уважаемые, — лучезарно улыбаясь, обратился он к аборигенам. — Не подскажете, к гостинице я правильно еду?

— Неправильно, — с ярко выраженным кавказским акцентом сообщил ему коренастый, остро нуждающийся в бритье брюнет с орлиным носом, торчавшим из-под низко надвинутого козырька зимней шапки с опущенными ушами. — Совсем неправильно едешь, дорогой! Тебе здесь ездить не надо. Надо поворачивать и тихо-тихо домой ехать — к жене, к детям…

Илларион хмыкнул: это уже было кое-что. Грабить его, кажется, не собирались, зато ясно дали понять, что в городе ему не рады.

— А я сирота, — продолжая улыбаться, сказал он. — Ни жены, ни детей, ни родни… Как в том анекдоте: один, совсем один!

— Плохо, — огорченно цокнул языком кавказец. — Такой взрослый, солидный мужчина — и один! Так нельзя, дорогой. Надо невесту искать, жениться. А здесь ездить не надо. Здесь хороших невест нет. Никаких нет, слушай, всех разобрали!