Первый лорд мафии

Также в догадках часто звучало слово «вымогательство». Была выдвинута теория, что Джим довел кого-то до крайности своим шантажом. Или наоборот, Джим стал жертвой вымогательства, и когда он отказался платить, его застрелили. Последняя версия получила подтверждение, когда вскрыли сейф в его кабинете. Его пришлось взламывать. Торрио и другие ближайшие подчиненные сказали, что босс держал шифр в секрете. В сейфе не оказалось ничего, кроме документов но недвижимости. Потсон рассказал о том, что Джим спрятал в тайник 250 000 долларов. Исчезновение денег послужило еще одной уликой в пользу версии о вымогательстве.

Рокко де Стефано, адвокат Колозимо, получил письмо с угрозами от шантажиста. Автор письма заявлял, что Колозимо должен ему 75 000 долларов. В случае неповиновения, по словам шантажиста, Колозимо ждала смерть. Он требовал, чтобы адвокат принес деньги в указанный день, в полночь, на перекресток 22 Улицы и Хальстед Стрит. Стефано пришел на место встречи с сумкой с поддельными деньгами. Его прикрывали полицейские, которые прятались поблизости. Однако за деньгами никто не пришел, и письмо приписали действиям маньяка. В свое время этим делом не стали заниматься. Сейчас, учитывая все произошедшие события, оно представляло интерес для тех, кто интересовался версией вымогательства.

Предположение о том, что причиной послужила торговля нелегальным спиртным, было сразу же отвергнуто. Этот бизнес был новым и неизвестным. Немногие догадывались о том, каких высот можно было в нем достигнуть. К тому же Торрио и Потсон рассказали о нежелании своего босса заниматься этим делом.

Власти решили, что, для того чтобы разгадать эту загадку, нужно арестовать и допросить свидетеля. Не существовало никаких сомнений, что Джо Габрела видел убийцу. В результате кропотливых допросов уборщика был составлен исключительно подробный портрет. Джо описал подозреваемого как невысокого, приземистого мужчину со смуглым цветом кожи, с длинными черными бачками и ямочкой на подбородке. Он был одет в ярко-коричневый костюм с белой накрахмаленной рубашкой, лакированные туфли и черный котелок.

Незадолго до этого произошло убийство чикагского шантажиста. По некоторым сведениям убийцей был бандит из Нью-Йорка Начальник полиции Чарльз С. Фицморрис решил, что, возможно, стало модным приглашать наемных убийц из других городов, и послал словесный портрет полиции Нью-Йорка.

Он получил ответ, что описание, от ямочки на подбородке до котелка, указывало на нью-йоркского гангстера, который недавно сменил род деятельности на торговлю спиртным. Его звали Фрэнки Йель, урожденный Уэль. К сообщению прилагалась фотография бандита из полицейского архива.

— Это он, — сказал уборщик.

Йеля взяли под арест. В сопровождении сыщика Габрела сел на поезд, направляющийся на Восток. На следующее утро уборщик выглядел так, как будто он провел кошмарную ночь и наконец пришел к запоздалому заключению, что опознание убийцы опасно для здоровья.

Габрела с трудом сосредоточился на шеренге людей, выстроившейся в центральном управлении.

— Человека, которого я видел, здесь нет, — промямлил он.

Фрэнки Йель вернулся в свою гостиницу «Гарвард Инн».

Если кто-нибудь из полиции и догадывался о существовавшей когда-то связи между Торрио и Йелем, то он держал язык за зубами. В газетных статьях, посвященных делу Йеля и снятию с него обвинений, не было и намека на их отношения.

Римская католическая церковь декреталией архиепископа (ставшего впоследствии кардиналом) отказала скончавшемуся сутенеру федерального масштаба в церковной панихиде и захоронении в освященной земле.

Тяжело опустившись на колени, олдермен Кулин, облаченный в темный сюртук, под который он спрятал свой обычный шутовской наряд, произнес молитву в затененной гостиной особняка.

Торрио тихо читал литанию Он чувствовал, как никогда раньше, свою близость к этому человеку, лежавшему в гробу из серебра и красного дерева за семь с половиной тысяч долларов. Он испытывал жалость и легкую грусть. Все-таки у них было много общего. Они оба были детьми трущоб, и оба взяли реванш за социальную несправедливость. Сегодняшний день свидетельствовал о том, как высоко они поднялись. Вокруг его гроба, склонив головы и повторяя губами слова молитвы, которые бормотал Кулин, собрались двое конгрессменов, трое судей, десять олдерменов и член государственной Палаты представителей. Они надели черные шелковые ленточки с золотой надписью о том, что они были почетными членами похоронной процессии. На лацкане пиджака Торрио была такая же ленточка.

На улице, перед домом, собралась толпа народа. Около пяти тысяч человек следовали пешком за похоронным кортежем четыре мили до кладбища Оук Вудс. Делегации из Демократического Клуба Первого округа, Союза уличных дворников, из других обществ и благотворительных организаций несли плакаты со словами прощания.[28]