Первый психоаналитик в космосе

Каштаныч хорош гусь, понимает, что поставлен сюда ненадолго, пока территорию не отдали какому-нибудь эффективному людоеду. Торопится и старательность продемонстрировать, и срубить копеечку. Смешно на него смотреть, когда про завод говорит. В одном глазу тревога, а в другом копеечка. Если, как учили в детстве, его кулаком при этом по лбу е…нуть, то у него косоглазие и зафиксируется. Скверно, что узбеки слились, скверно. Крыши у цехов как решето, покрытие надо менять и перекрытия кое-где, если стены зиму мокрые простоят, разруха уже наступит настоящая. Нормальный директор давно бы уже украл, а крыши бы сделал. А он, вместо того, чтобы завод спасать, с дурами переговоры ведет… Дураков-то уже не переучишь. Только если в них самих что-то треснет. Вот треснуло бы у нашего Каштанова, выпросил бы он денег или машину бы свою продал, а крышу бы починил. Но куда уж. Скорей у него морда треснет.

Вернулся Сашка. Стал умываться.

— Чего хотел сказать… Если моя будет спрашивать, ты ей по-честному и скажи, что я у тебя переночевал, напился, буянил, все такое. И ты меня силой удержал, чтоб для семьи, значит, сохранить кормильца.

— Скажу, а чего, Тань, он пьяный уже был, а уголков у нас тихих на территории столько, что женщин туда не хочешь, а заведешь.

— Ты чего? Она шуток не понимает, все близко к сердцу сразу.

— Ну, тогда сдержусь. Чего этой нужно было?

— Я так понял, у них фирма какая-то… фарма-шмарма… чего-то такое. Биодобавки пенсионерам втюхивают. С Каштановым какой-то договор у них…

— Чего это? Они у нас бодяжить будут свою бурду? Или офис открывать?

— Я не знаю. У нее вид такой — сейчас я вам всем капитально засру мозги, я не готов сегодня к таким процедурам.

— Вот я раньше был готов идти с тобой разведку, потому что считал, что пацан ты надежный, а больше я в разведку с тобой не готов.

— Это еще почему?

— Потому что с тупыми в разведку ходить опасно.

— Леша, у меня сегодня с намеками не очень. Меня еще жена ждет на лекцию, где и как должны ночевать мужья. А тут ты еще… Если у тебя нет, чем поправиться, не имеешь права наводить критику тут.

— Вот обрати внимание, Сашка, это первый признак. Как человек тупым становится, сразу борется за свои права на это.

Тем временем сам Лобанов открыл бутылку, припрятанную для друга, и уже даже наливал ему.

— А ты? — спросил Сашка.

— А мне по какому поводу? За то, что одним разведчиком на земле стало меньше?

Но Лобанов налил и себе рюмку, чтобы не обидеть друга.

Вышли с рюмками покурить на улицу.

— Вот они где! — к ним подкрался человек с выпученными глазами.

— Намек понял, Лев Денисович, сейчас, — Лобанов вернулся в дом за третьей рюмкой.

— Да я ж не об этом, — Лев Денисович сморщился, но рюмку принял.

— А я об этом! Я поэтому и налил, чтобы ты не начинал.

— И когда вы, наконец, избавитесь от предрассудков, я не пойму? Ну, давайте!

Выпили.

— За ваше, так сказать, здоровье. А оно, как известно, не дается просто так. Для того, чтобы вы укрепляли и сохраняли свое здоровье, испокон веков существует уринотерапия.

— Бежим, Сашка, начинается.

Друзья укрылись в помещении и включили радио, чтобы не слушать лекцию уринотерапевта.

* * *

Провожать психованную Лобанов тоже не пошел, а дождался, когда машина уедет и закрыл ворота.

Этот визит почему-то беспокоил его, он зашел в контору. Каштанова уже на месте не было, но на столе лежал договор. Фирма «Русская народная биодобавка» и завод заключали соглашение о проведении торжества компании на заводской территории. Лобанов нахмурился. Был здесь когда-то почетный труд, а не ресторан и не публичный дом. Ассортимент продукции, между прочим, был такой, что во все концы ее отпускали и даже за границу. Также помогали немцам и венграм свое производство ставить на наших мощностях, опытом с ними делились. От них, кстати, было все уважение нашим спецам. Не по казенному, а от души. Лобанова, после того как он в Берлине производство запустил, немцы отправили на горный курорт в благодарность. Он не привык и не любил этого, но там было от души. Он пока все налаживал, спал по два часа в сутки, волновался, какое сложится впечатление о наших инженерах за границей. И впечатление сложилось — что надо. Неизвестно как в другой отрасли, а в этой — точно. Я, конечно, на заводе уже никто, да и что с того завода осталось, одни стены. Но зато какие! И нечего тут!.. Отмечать хрен знает что… Это все равно как оскорбление памяти будет, и за все за это может прилететь такая обратка, никто не обрадуется. Но эти же гуси из другого времени, никаких понятий у них уже нет. Что для них Лобанов? Чокнутый старпец кому на том свете уже прогулы пишут. Но если не он, то кто? Лобанов списал телефон компании. Каштаныч, кстати, договор на столе оставил, а допсоглашение, в котором сумма указывается, припрятал.

С телефоном ничего не вышло. Он позвонил, началась обычная карусель: если вы позвонили по вопросу такому-то, нажмите один и дальше по всей арифметике до «ваш звонок очень важен для нас», «оператор обязательно ответит вам через тридцать девять минут». Нажмите сами себе.