Пес государев

Федька ко двору стрелой прилетел да с коня у ворот спешился. А на площади пред дворцом народу скопилось, как огурцов в бочке. Все стоят молча да на шута, к столбу привязанного, поглядывают. А столб тот вязанками дров сухих обложен. Царь на крыльце сидит да руки потирает.

 

– Чего случилось, государь? – Федька у Царя спрашивает. – В чем шут твой провинился?

 

– Он посмел меня, Царя, уму разуму учить! На грехи мои указывать! Вот и решил я казнь учинить, чтоб неповадно было, – Царь отвечает и факел горящий Федьке в руки сует. – Накажи его за наговор да клевету на Царя свого.

 

Басманов факел из рук царских принял да поклонился покорно. Поднял он глаза да государю в лицо глянул. И снова побежали по спине Федькиной мурашки со страху. Не узнал он Царя. Чисто сам сатана на троне восседает. В глазах огонь кровавый плещется. Уста в улыбке дьявольской перекошены. Руки, словно когти птицы кровожадной, в подлокотники трона вцепились.

 

Спустился Федька с крыльца дворцового. Подошел к шуту привязанному. Перекрестился три раза да губами одними прошептал ему прощение. Вспыхнули ветки сухие разом. Охватили огнем одежды шутовские. Облизали кожу языками красными. Забился Васька в судорогах от боли адской. Из последних сил отрыл он рот и взглянул в сторону крыльца дворцового глазами, огнем обожженными.

 

– Пропади ты пропадом, ирод окаянный! – шут выкрикнул и огнем захлебнулся.

 

========== Глава 22 ==========

 

Солнышко красное в оконце улыбается. Шлет последние лучики летние на землю уставшую. Урожай собран давно да по закромам спрятан до зимы холодной. Огурцы соленые да яблочки моченые в бочках схоронились. В амбарах зерно томится. Репа в погребах в песок зарылась. Кто лето работал, зимой сытым будет.

 

В опочивальне царской свежо. Из окошка ветерок легкий дует. Федька на мягких перинах лежит да яблочком наливным хрумкает.

 

– Ты чегой-то, государюшко, невесел? – потягиваясь сладко, у Царя спрашивает. – Али я тебя не долюбил?

 

– Из Москвы митрополит удрал. В монастыре прячется, – Царь хмурится да в письмецо смотрит, что гонец утром принес. – Второй уже сбегает. Не любы им, видишь ли, деяния мои.

 

– Так пущай ставленник твой митрополитом станет, – Федька огрызок яблочный точно в окошко кидает и поближе к Царю придвигается. Руку ему на плечо кладет да глазами черными в глаза смотрит.

 

– А ведь и правда твоя, Федя! – Царь себя по лбу рукой бьет да Федьке улыбается. – Федора Колычева, игумена Филиппа, надо с Соловков звать.

 

– Кто таков? – Федька лениво через Царя к блюду серебряному тянется. Да новое яблочко берет.

 

– То человек честности особливой, – Царь руку Федькину перехватывает да яблочко откусывает. – Только ему я довериться могу.

 

– А я тебе на что? – Федька брови соболиные хмурит, и летит наливное яблочко в окошко.

 

– Ты, Феденька, лекарство мое, для души больной, – Царь Федьку за плечи берет и в губы целует. – А Филипп – моя совесть.

 

Федька от поцелуев Царевых млеет, ноги длинные разводит и на государя своего смотрит призывно глазами масляными.

 

– Ты весь мой, государь! Клянись, что я для тебя слаще меда! Что спать без меня не можешь. Что токмо мне доверяешься! – тело белое под руками горячими извивается. Уста алые признания шепчут. Кудри темные по плечам широким расплескались.

 

– Жениться тебе надобно, Федя, – Царь говорит, грудь Федькину поцелуями покрывая.

 

– Ты чего удумал, государь! – Федька с кровати вскакивает да к окну подходит. Аль не мил я тебе стал? Надоел тебе пес твой преданный? Хочешь его за порог выставить?

 

– Что ты, душа моя чистая, – Царь к Федьке подходит и за плечи обнимает. – Чтобы слухи лишние про нас не бродили, хочу, чтобы женился ты. Да не кабы на ком! Княжну Сицкую Варвару тебе в жены отдаю. Племянницу моей покойной супружницы Анастасии.

 

Услышав такое, Федька хмыкнул тихонько, Царю улыбнулся сладко да поцелуем одарил.

 

 

Свадьбу осенью сыграли. Баба Федьке досталась справная. Телом статная, характером мягкая. Федьку за бога считала. Сама ноги его омывала. Сама с рук кормила. Умом Варвара, правда, не блистала, да только это Федьке на руку было.

 

– Уж я так свого Феденьку люблю. Соколика ясного! Уж такая мне радость в жизни случилася, – мягко княжна мурлыкает да к Федьке ластится. – А куды ты, Феденька, на ночь-то глядючи собираешься?

 

– У меня служба государева, – Федька порты надевает да кафтан красный.

 

– А до утра дела енти не погодят? – Варвара, расстроенная, слезу утирает.

 

– Ты белены, что ли, давеча объелася? – Федька на жену недовольно зыркает да кушаком подпоясывается. – Мне государь дело важное поручил. Я в поход собираюсь!

 

– Так ты же мой теперь? Перед богом мы венчанные! – Варвара в голос рыдает да Федьку за рукав хватает.

 

– Я перво-наперво пес государев, а ужо потом муж твой, – Федька руку свою отдергивает и, уходя, дверью хлопает.