Пес и волчица

-- Помню, я тогда совсем не ожидал, что ты примешь мальчика. Ты сразу же нажил себе столько врагов. Кассандр и Алкета... Я нес его к тебе, мы несли, безо всякой надежды. Кто он был тебе -- сын свергнутого царя, наследник царства, погрязшего в междоусобицах. Я не мог его бросить, но мне не к кому было идти.

-- Ты принес мне четвертого сына, -- спокойно сказал царь, -- но я никогда не понимал, зачем ты помогал покойному Эакиду? Зачем спасал его сына? Ты не эпирот и не иллириец. Ты не македонянин, не грек, не фракиец. Почему ты помог мне и моему тестю, когда мы были разбиты Александром? Позже, когда я узнал об ужасной судьбе непокорных Фив, разрушенных Македонянином до основания, у меня волосы зашевелились на голове, при мысли о том, что подобная участь ждала и нас, не вмешайся ты, не отправься послом к бешеному сыну Филиппа. Ты помогал нам и позже, советом, успешным посольством. Сейчас спесивые греки признают меня царем всей Иллирии, а двадцать лет назад считали всего лишь варварским князьком, выскочкой. При моем дворе живет множество эллинов. Учителя, мастера, воины. Я горжусь тем, что мои сыновья больше похожи на греков, чем некоторые голодранцы, нищенствующие в Аполлонии. Благодаря тебе. Ты навечно друг Иллирии, Веслев, но многие из нас, а иногда и я сам, приходим в трепет, вспоминая, как легко ты одолел год назад в потешном бою Плеврата. А ведь Плеврат молод и он один из первых мечей Иллирии. Я знаю тебя тридцать лет, уже тогда твои волосы были седы. Все тот же седой мудрец с телом зрелого мужа. Ты всегда появляешься, когда твоя помощь будет ценна для меня и моего народа, а затем внезапно исчезаешь. Единственное, что ты попросил за эти годы -- приютить Пирра. Снова попросил не за себя. Я теряюсь в догадках. Ты бог, Веслев?

Ангел улыбнулся.

-- Ты уже спрашивал меня об этом, Главк. И даже не один раз. И как прежде, я отвечу тебе -- я не бог. В жилах моих течет такая же красная кровь, как у тебя, а вовсе не божественный ихор.

-- Царь внимательно посмотрел на Ангела, но ничего не ответил. Некоторое время оба не произносили не звука, размышляя каждый о своем. Наконец Главк нарушил молчание:

-- Думаю, что прием мы устроим сегодня же. Надеюсь, уважаемые послы успели отдохнуть с дороги?

-- О да, баня, как всегда, была великолепна. И обед ей под стать. Дорога была не обременительна. Не то, что десять лет назад. Помнится, тогда Эордайк вспучило от многодневных дождей, и переправа была очень трудна. Да еще с двухлетним ребенком, -- Ангел прикрыл глаза, вспоминая, лицо его было мрачно, -- когда мы спустились к реке, нас было четверо, не считая Пирра, преодолеть бурный поток смогли лишь двое... Бедняга Гиппий. И та женщина, Дейпила, нянька царевича... Надеюсь, Андроклид позаботился, чтобы мальчик не забыл их имен.

Главк улыбнулся:

-- Андроклид позаботился. И об этом и о многом другом, вот увидишь.

-- Очень надеюсь.

Царь поскреб седую бороду.

-- Скажи мне, Веслев, зачем ты привез этих эпиротов? Едва я узнал о твоем приезде, первой моей мыслью было -- "время пришло". Ты знаешь, я доверяю твоей мудрости, но не слишком ли рано пришло время? Ему двенадцать лет.

-- Совсем скоро тринадцать.

-- Да, но и тринадцать -- еще даже не возраст эфеба. Не спорю, он много достиг, из него вырастет хороший царь, доблестный воин... лет через пять. Хотя бы через четыре.

-- А тебе известно, друг мой Главк, что царь Александр в семилетнем возрасте принимал персидских послов? И задавал им оч-чень умные вопросы. В то время, когда его батюшка что-то там осаждал. Олинф, кажется. А может, чей-то талам[199]

.

-- Известно, друг мой Веслев.

-- Да? Интересно, откуда?

-- Оттуда, что в свое время он целую зиму прятался у моего тестя от своего многогневного отца. И я тогда был в Скодре, вел с ним мудрые беседы. Интересно, знаешь ли, мне, варвару, было позаимствовать толику мудрости столь одаренного богами юноши. Непочтителен к старшим был Александр, покоритель народов. И к батюшке своему, и к моему тестю, царю Клиту. Воевать с нами хотел, забыв наше гостеприимство.

-- Помниться, это ты хотел с ним воевать, а не он с тобой. Времена, Главк, сейчас такие, что требуют от мальчика гораздо более раннего взросления. Лишних четыре года ожидания -- непозволительная роскошь.

-- Ангел помолчал и добавил:

-- Когда Александру Младшему исполнилось двенадцать, его тоже посчитали совсем взрослым. Кассандр, кровожадная тварь, решил не дожидаться, пока наследник Великого Царя достигнет возраста эфеба. И убил его. Так что, друг мой, двенадцатилетние мальчишки в наше время -- хорошая кость в горле сильных мира сего. И это уже никого не удивляет.

-- Не только двенадцатилетние, -- ответил Главк, -- Пирру не было еще и семи, когда Кассандр предлагал мне за него двадцать талантов.

-- Я помню. Как раз тогда он окончательно разделался с Аргеадами. Очевидно, у него возникло необоримое желание прикончить вообще все царей. Наверное, он очень огорчился.

-- Очень. Полез в драку. Пришлось его немного побить.

Ангел усмехнулся.