Пес и волчица

Меньшие корабли первыми приняли на себя удар египтян. Впрочем, триерархи египетских пентер в первой линии были достаточно опытными, чтобы бездумно кидаться на такую легкую добычу, какой представлялись пытающиеся развернуться и уйти из под удара легкие корабли противника. Никого из египтян на "Трех Харитах" не удивило, что кормчий, избегая таранного удара, ловко провел корабль между парой понтийских триер. Север, поначалу недоуменно нахмурившийся, быстро сообразил, что "Три Хариты" намереваются бить рыбку покрупнее. Прельстившись понтийской триерой, кормчий "Харит" рисковал заклинить таран в борту жертвы. Подобное имело смысл лишь в схватке с кем-то более важным и опасным. Огрызнулись ядрами-стрелами палинтоны и лучники на башнях, враг ответил тем же, на том и разошлись.

"Рогу Аписа" повезло меньше, он не смог отвернуть и врубился в чужой, неосторожно подставленный борт, сразу отстав от "Харит". Бросив взгляд назад, Север увидел, как группа легионеров пытается без "ворона" перебраться на вражеский корабль. Непривычных к такому делу римлян понтийцы ловко приняли на копья и поперечный гребень центуриона, мелькавший над бортом, исчез первым.

-- Правый борт, весла убрать! -- рявкнули над ухом.

Гребцы спешно выполнили команду, спасаясь от вражеского тарана. С прошедшей мимо триеры полетели стрелы и дротики. Одним из них, зазевавшийся Север едва не был пришпилен к башне.

"Внимательнее, Квинт, хватит хлопать глазами по сторонам, сейчас будет еще жарче".

На расстоянии вытянутой руки прогудело каменное ядро, снеся голову одному из моряков. Квинт втянул голову в плечи, а благоразумный Барбат и вовсе растянулся на палубе.

-- Не ранен?

-- Вроде, живой!

Другое ядро превратило в щепки борт, уронив жаровню возле палинтона. Раскаленные угли покатились по палубе. Милон кинулся тушить пожар, сорвав с плеч свой легионерский плащ. Один из помогавших ему матросов перевалился через борт со стрелой в шее. Еще одно ядро рикошетировало от палубы двух шагах от Севера, а в следующее мгновение кусок доски прилетел в ему затылок. Трибун упал на палубу. В глазах потемнело, но шлем с войлочным подшлемником смягчили удар.

Поднявшись на четвереньки, Квинт беспомощно взглянул на свой щит. Он чувствовал себя голым. Рядом лежала чья-то оторванная нога.

-- Весла на воду!

Потянуло едким вонючим дымом. На палубе одной из пиратских гемиолий, не успевшей убраться и теперь сцепленной мертвой хваткой с понтийской триерой, заплясали языки яркого пламени. Квинт выглянул из-за борта, прикрываясь щитом и увидел, как пара снарядов, рисуя в небе красивые дымные арки, рухнули в море неподалеку от "Трех Харит".

"Еще этого для полного счастья не хватало. Дым-то откуда?"

Словно отвечая на его невысказанный вопрос, один из эпибатов "Харит" поднес уголь с жаровни к заряженному в палинтон глиняному горшку и снаряд, оставляя за собой густой черный след, с гудением улетел прочь.

-- Левый борт, табань!

Весла уперлись в воду и пентера начала разворачиваться влево. Впереди замаячил высокий, на локоть выше, чем у "Трех Харит" борт вражеского корабля.

-- Секстирема! -- проорал Барбат.

-- Откуда знаешь?

-- Я все знаю! Там бойцов одних с полсотни будет! Сейчас пойдет потеха!

Север не знал, что Неферет, лично вставший к рулевым веслам, действительно подловил одну из гексер (или секстирем, на римский манер) Неоптолема. В суматохе сражения понтийцы подставили борт, куда не замедлил въехать, сокрушая весла, таран "Трех Харит".

Удар!

Квинт, не успевший найти опору, полетел вперед, но сразу же, как кошка, вскочил на ноги.

"Харитам", в отличие от "Рога Аписа" повезло в том плане, что его римская часть команды заранее озаботилась сооружением на носу пентеры "ворона" и теперь с его помощью легионеры реализовывали свою пехотную сноровку, тесня понтийцев. Римляне дрались на узком мостике, бронзовым клювом впившемся в палубу гексеры, фронтом по двое. Лучшая выучка давала о себе знать и более высокий борт, вынуждавший легионеров лезть снизу вверх по наклонной плоскости, понтийцев не спасал.

Север тоже кинулся в бой и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа на мост. Задние, напирая на передних, своей массой, в создании которой деятельное участие принял здоровяк Лапа, просто смели понтийцев.

Когда трибун протолкался на палубу гексеры, она была уже на треть занята римлянами и египтянами. Здесь было гораздо просторнее, чем в столпотворении у мостика, но какого-либо подобия строя не прослеживалось, удары сыпались со всех сторон и Квинт сразу же погрузился в пляску стали.

* * *

-- Триера идет в правый борт!

-- Мелеагр?

-- Вижу, наварх!

-- Чего ждем? -- голос Лукулла утратил привычные металлические нотки, а лицо легата побелело. От возбуждения, очевидно.

-- Рано.

-- Не успеем уклониться!

-- Рано поворачивать.

Легат со свистом втянул воздух и судорожно вцепился в борт, ожидая неминуемый удар.

-- Рано!

-- Ну же, Тимофей!

-- Пора.

-- Правый борт табань!

Весла уперлись в воду, а кормчие всем весом навалились на рулевые весла.

-- Не успеем!

-- Успеем!