Пес войны

На дни празднования императорский двор перебрался из душного города в раскинутые на берегу Инни шатры. Министры и советники, офицеры стражи и писцы, генералы и распорядители дворцовых служб, напившись в дым и сбросив с себя оковы пусть не слишком жёсткого, но всё же этикета, веселились от души, братаясь прямо за столами, затягивая песни, почти ни одну из которых не удавалось допеть до конца, или затевая какие-то нелепые состязания, вроде того, кто дальше всех плюнет вином. Не праздновать сегодня означало гневить богов, и Гирхарту очень хотелось присоединиться к общему веселью, но он не мог. Судя по всему, один из праздничных дней заговорщики и выбрали для осуществления своих замыслов. Резон в этом был: пока все проспятся после попойки, пока опохмелятся, пока сообразят проверить, почему император так долго не выходит из своего шатра, да доберутся до города… За это время можно многое сделать, особенно если подготовиться заранее. Но сидеть за столом и гадать, какой кусок отравлен — не самое приятное занятие. Гирхарт честно зубоскалил вместе со всеми, делал вид, что пьёт в ответ на многочисленные тосты, но внутри был, как сжатая пружина. Одна ошибка — и он проиграет, на этот раз — навсегда.

Он покосился в сторону стола под украшенным цветами и зеленью навесом, предназначенного для самых высокопоставленных дам. Веселье там было не такое разухабистое, но смех и взвизги долетали и оттуда. Гирхарт видел свою богоданную супругу, сидевшую на почётном месте. Вина она не пила, но выглядела такой же весёлой и беззаботной, как и окружающие её женщины. Просторные одежды скрывали ещё не выпирающий, но уже заметно округлившийся живот. Да, во многом можно упрекнуть Эджельстану, но не в отсутствии самообладания. Тоже ведь наверняка нервничает, но по виду нипочём не скажешь. Царская дочь…

Наконец, к облегчению Гирхарта, пир закончился. Отзвучала последняя здравица, Гирхарт поднялся и, нетвёрдо ступая, направился к дамскому столу. Заметив его, Эджельстана привстала.

— Господин мой…

Гирхарт сделал неопределённый жест.

— О, не вставайте. Я пришёл пожелать Вам спокойной ночи.

— Неужели Вы хотите и эту ночь провести в одиночестве?

Гирхарт хмыкнул про себя. Спать один он не собирался, оповещать об этом Эджельстану — тоже. Сама как-нибудь догадается.

— Вам нужно беречься, дорогая. В Вашем положении…

— В таком случае, приятных снов, господин мой, — императрица мило улыбнулась. — И благодарю Вас за заботу.

Гирхарт слегка поклонился и пошёл к своему шатру. Задремавший было прямо за столом, но вовремя проснувшийся слуга поспешил следом.

В шатре на первый взгляд ничего изменилось. Слуга зажёг светильник и был отпущен спать. В приоткрытый полог заглянула хорошенькая рабыня. Гирхарт поманил её пальцем, и та с готовностью подошла. Вместе они выскользнули через незаметную щель со стороны леса. Остаться в шатре на ночь Гирхарт не рискнул ни разу.

Они устроились под ближайшими деревьями, откуда был виден уютно светящийся изнутри шатёр, прямо на траве. Ночь прошла весьма приятно. Когда девушка заснула, Гирхарт укрыл её плащом от утреннего холодка, а сам вытянулся рядом, глядя в светлеющее небо. Сейчас, конечно, рассветало не так рано, как в середине лета, но ведь и спать они отправились далеко за полночь. Свет в шатре погас, было тихо, только откуда-то долетал могучий храп. Между деревьев просочился туман, и из этого тумана бесшумно соткалась человеческая фигура. Гирхарт приподнялся на локте, нащупывая кинжал, но это оказался Шармас.

— Ваше Величество, — издалека поклонился он.

Тихонько, чтобы не потревожить спящую женщину, Гирхарт поднялся и отошёл с Шармасом на несколько шагов.

— Ну?

— Ваше Величество, — в сером утреннем свете Шармас казался бледнее обычного, — Ваш слуга, спавший в шатре, мёртв.

— Так…

Собираясь с мыслями, Гирхарт посмотрел сначала на небо, потом в сторону шатра. В обычных обстоятельствах это было бы замечено не раньше полудня.

— Отчего он умер?

— Предположительно от яда, Ваше Величество. Видимых повреждений на его теле нет.

Вряд ли заговорщики собирались отравить слугу, скорее всего, он оказался случайной жертвой. И коль скоро Гирхарт жив, то яд, которым бедняга отравился, всё ещё находится внутри. Гирхарт попытался представить себя на месте Орнарена и иже с ним. Вот они подсунули императору отраву. Скорее всего, она подействовала, но наверняка они этого не знают. Значит, будут ждать, пока обнаружат тело? Или постараются убедиться во всём сами? Тогда можно выиграть солидную фору.

— Шармас, кроме тебя и твоих людей, к шатру кто-нибудь подходил?

— Нет, Ваше величество.