Пьеса для расстроенного пианино (СИ)

Я оказалась в той же самой комнате в корпусе, предназначенном для офицерского состава. За столом сидел тот же мужчина с обожжённым лицом, только в отличие от прошлого раза он был совершенно пьян. Перед ним стояла надпитая бутылка рома. Другая, пустая, валялась под столом. Он снова предложил мне выпить, но я отказалась. Без всякого приглашения я села напротив, взяла в руки хлеб и начала жевать.

- Ты слышала? Войска союзников высадились в Италии. Они прорвали нашу оборону в Монте-Кассино. Наверное, они уже двинулись на Рим. На восточном фронте дела обстоят ещё хуже. Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо... - немец усмехнулся. - Но мы остаёмся верными фюреру, выпивке и шлюхам.

Налив полный стакан, он тут же осушил его до дна.

- Знаешь, вначале войны со мной случился по-настоящему пророческий разговор... Тогда, в 1941 году, мой командир (сражавшийся с русскими еще под Нарвой в 1917-ом ) остановился на пути в расположение и сказал: "Здесь, на этих бескрайних просторах, мы и найдем свою смерть. В точности как Наполеон... Запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии". Тогда я не поверил ему. Никто не поверил. Все мы были окрылены первыми победами. Но уже на седьмой день, едва только мы пошли в атаку, один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась эта едва начавшаяся, но такая ужасная война... Я расценил это как трусость, неверность долгу перед родиной и Гитлером, откровенным предательством. Но вот сейчас я думаю, что зная, что нас ждёт впереди, многие поступили бы так же. Я бы поступил..., - и он снова плеснул себе рому.

Я многое узнала об этом человеке в тот вечер. Его звали Гюнтер Геск. Его отец был священником, а мать - прачкой, и все они жили счастливо в маленькой деревушке почти на самой границе с Францией. Это вполне объясняло его сносный французский, на котором он изъяснялся в моём присутствии. Сначала он подрабатывал на строительстве автобанов, где всегда требовались крепкие рабочие руки, но после введения всеобщей военной повинности принял решение вступить в ряды СС. Конечно, изначально эти отряды предназначались исключительно для охраны Адольфа Гитлера. Но уже позже, гораздо позже в их руки вверили жизни тех, кто под тем или иным предлогом попадали в концентрационные лагеря смерти. Всех их позже признали преступниками, но тогда, в 1939-м многим молодым людям казалось, что пред ними открываются перспективы блестящего будущего. Все они чувствовали себя причастными к чему-то действительно великому и были готовы отдать за него жизнь. К слову, многие так и поступили. Думали ли они тогда о том, что их бог, их фюрер, не сможет их защитить ни от смерти, ни от вечного проклятия? Что он не всесилен и у него нет всевидящего ока? Это понимание пришло гораздо позже. Ужасные потери Германии на Восточном фронте отрезвили многих.

Он говорил о них не переставая: