Пьеса для расстроенного пианино (СИ)

- Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции... Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы и так далее... Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. Как- то во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!А ведь нам обещали, что все это кончится через каких-нибудь три недели... Кое-то был осторожнее в прогнозах - они считали, что через 2- 3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: "А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл?". Доверчивые глупцы!

Но тогда это было только самое начало. Дальше хуже:

- Люди подыхали от голода, лютого холода, смерть...была просто биологическим фактом, как еда и питье. Они мёрли, как мухи, и никто не заботился о них, и никто их не хоронил. Без рук, без ног, без глаз, с развороченными животами они валялись повсюду. Об этом надо сделать фильм, чтобы навсегда уничтожить легенду "о прекрасной смерти". Это просто скотское издыхание.... Нам обещали, что о нас напишут романы, зазвучат гимны и песнопения. В церквах отслужат мессу. Но уже тогда я понял, что с меня довольно, я не хочу, чтобы мои кости гнили в братской могиле...

Я искал Бога в каждой воронке, в каждом разрушенном доме, в каждом углу, у каждого товарища, когда я лежал в своем окопе, искал и на небе. Но Бог не показывался, хотя сердце мое взывало к нему. Дома были разрушены, товарищи храбры или трусливы, как я, на земле голод и смерть, а с неба бомбы и огонь, только Бога не было нигде. Нет,...Бога не существует, или он есть лишь... в псалмах и молитвах, в проповедях священников и пасторов, в звоне колоколов, в запахе ладана, но в Сталинграде его не было... Я не верю больше в доброту Бога, иначе он никогда не допустил бы такой страшной несправедливости. - После этих слов он достал ещё один стакан и, наполнив и его, придвинул ко мне. - Я больше не верю в это, ибо Бог прояснил бы головы людей, которые начали эту войну, а сами на трех языках твердили о мире. Я больше не верю в Бога, он предал нас, и теперь сама смотри, как тебе быть с твоей верой.

Гюнтер Геск был ранен под Сталинградом, после чего получил назначение в Аушвиц.