Песчаная роза

– Да в общем нет, – ответил Сергей Васильевич. – Выберите себе что-нибудь на память, если хотите.

«Вот и все. – Сердце ее упало в пустоту. – Значит, совсем скоро».

На память о пустыне ей не нужно было ничего – Ксения хотела ее забыть. А память о Сергее Васильевиче не могла быть связана с восточными безделушками, да и ни с чем материальным вообще.

Она шла вдоль ряда прилавков, на которых все эти безделушки были выложены, глядя на них и их не видя. И вдруг что-то остановило ее внимание – Ксения не сразу поняла, что именно. Она вернулась к прилавку, мимо которого только что прошла как сомнамбула.

На прилавке были разложены украшения из берберского серебра, точно такие, каких множество было у Дины. Та говорила, что из золота ничего делать нельзя, это дьявольский металл, но цвет у него красивый, поэтому в серебро при выплавке добавляют медь, и украшения приобретают золотистый оттенок.

Одно из таких украшений и было сейчас перед нею – трехгранное колье с черненым геометрическим орнаментом. Но внимание Ксении привлекло не само колье, а песчаная роза, служившая ему фермуаром. Она смотрела на эту розу в совершенной оторопи.

Роза была размером с монету и такой безупречной формы, какую редко принимает песок под воздействием влаги и жары. Большинство песчаных роз только назывались так, а представляли собою просто слепленные друг с другом кристаллы. Эта же в точности напоминала цветок, у которого один лепесток будто ветром отвернут.

– Вам нравится это колье? – спросил Сергей Васильевич.

– Мне… Я…

– После расскажете.

Он что-то сказал женщине, торгующей украшениями. Лицо у нее было по-туарегски открыто, на лбу, как у Дины, был вытатуирован крест. Сергей Васильевич спросил цену, та назвала. Он отрицательно покачал головой, назвал другую цену и достал из кармана монеты. Женщина недовольно цокнула языком, но кивнула, соглашаясь.

– Берберы хороши тем, что не разыгрывают восточный торговый спектакль, – услышала Ксения.

Отведя взгляд от песчаной розы, она увидела кругленького краснощекого мужчину в обычной для здешней осени одежде – европейских светлых брюках и светлой же рубашке. Необычным было лишь то, что он сказал о торговом спектакле не по-французски, а по-английски. Впрочем, обращался он не к ней, а к Сергею Васильевичу. Возможно, они были знакомы, а может быть, тот просто из вежливости согласился:

– Да, это удобно.

Торговка тем временем протянула Ксении колье, предлагая его надеть. Когда же та отрицательно покачала головой, сказала по-французски:

– Не бойся, носи. Потом от болезни не умрешь.

Ксения невесело усмехнулась. Что ж, быть может, в самом деле суждено умереть не от болезни, а от голода, или от жажды, или от пули, или бог весть от чего еще. Но зачем ей это знать?

Собеседник – по виду ровесник Сергея Васильевича – был, конечно, англичанином. Об этом свидетельствовало не только его произношение, но и то, как, стоя поодаль в ожидании, пока завершится покупка, они вели между собой тот мгновенно возникающий смолл-ток, которым лишь англичане владеют столь виртуозно, чтобы он был содержательным и необременительным одновременно.

Торговка положила колье в черную эбеновую шкатулку и отдала ее Ксении. Сергей Васильевич кивнул своему собеседнику, завершая разговор.

– Вы устали? – спросил он, идя рядом с Ксенией к выходу с базара. – Я не учел, что днем слишком жарко для прогулки.

– Нет, ничего. – Не могла же она сказать, что ее мучает не усталость, а мысль о скором расставании. – И ведь теперь уже вечер.

– Да, ложитесь спать.

Сергей Васильевич произнес это с рассеянностью человека, погруженного в собственные мысли. Он проводил Ксению до дома и ушел не зайдя.

Почему он привел шлюпку в этот, а не в другой какой-нибудь порт? Куда уходит на целые дни? Кому принадлежит дом, в котором они живут? Надолго ли еще останутся? Она ни разу за две недели не подумала обо всем этом… Но может и нет смысла думать. Расставание неизбежно, и песчаная роза, которую он купил ей на память, тому свидетельство.

Ксения достала колье из шкатулки и надела перед зеркалом. Роза лежала между ключицами, мерцая в полумраке. В отличие от растерянности, охватившей ее, когда она увидела этот песчаный цветок на прилавке, теперь и мерцание его, и прикосновение кристаллических лепестков казалось ободряющим и утешающим.

Она долго сидела на террасе в темноте и прислушивалась, не зашуршат ли сухие листья от шагов Сергея Васильевича. Крупные звезды сверкали, как небесные алмазы. Ксения подумала, что ему, быть может, покажется неприятным, что она сидит здесь, будто караулит его возвращение. Она ушла к себе в комнату, но приоткрыла окошко, выходящее на террасу, и продолжала прислушиваться, пока наконец не уснула.

Глава 26

Проснулась она от его голоса. То есть голосов было два, и они звучали попеременно, но Ксения проснулась именно от слов Сергея Васильевича:

– Я предпочел бы остаться в Алжире, – сказал он.