Песчаная роза

– Евгений Андреевич ваш брат?

– Да.

– Я бы свою сестру на такую опасную работу не взял, наверное. Правда, у меня сестры и нет.

– Это не так уж опасно, если соблюдать правила. А вообще-то я сюда пошла работать из малодушия.

Соня не поняла, почему вдруг сказала это совершенно незнакомому человеку, который к тому же нуждается не в ее откровениях, а в простой поддержке и утешении. Она подумала, Бахтин спросит, что она имеет в виду, и придется объяснять, каким бессмысленным стало ее существование и как необходимо ей было от этой бессмысленности избавиться… Объяснять все это постороннему, тем более пациенту, совсем не хотелось.

Но он сказал другое:

– Это не имеет значения.

– Что не имеет значения? – не поняла Соня.

– Побуждения. Важно, какой получился результат. В плюс или в минус. В вашем случае вышло в плюс. Этого достаточно.

– Спасибо. – Она улыбнулась. И тут же встревожилась: – Я вас заболтала, а вам трудно говорить!

Говорил он в самом деле хрипло и отрывисто, между порциями кислорода, поступающими в его чудом спасенные легкие.

– Трудновато, – согласился он. – Лучше вы. Что там дальше у пастушка про погоду?

– Дальше не совсем про погоду. «Потщися, боже, нас свободити от печали, наши нас деды к тебе вопити научали».

– Вы религиозны?

– Нет, к сожалению.

– Почему к сожалению?

– Я хотела бы чувствовать себя в церкви легко. Но чувствую скованно и неловко. Не приучили с детства, теперь уже поздно. Да и ладно. Хотя было бы неплохо научиться этой волшебной вещи…

– Ходить в церковь?

– Скорее, жить счастливой жизнью одного лишь духа.

– Мне кажется, вы ею и живете.

– Это кажется.

Тут Соня спохватилась, что, при всей необходимости подбадривать Романа Николаевича, ей пора идти переворачивать больных.

– Постарайтесь уснуть, – сказала она, вставая. – Я вам и во сне сатурацию померяю.

– Постараюсь. Спасибо, Соня.

Когда она подошла к санитарам и медсестрам, собравшимся у кровати первого переворачиваемого, Светка спросила:

– Ну как Бахтин?

– Стабильно, – ответила Соня. – Все-таки я не уверена, правильно ли, что мы ему не говорим…

– Ой, даже не вздумай! – воскликнула Светка. – Мало нам Петровой?

– Не скажу, конечно, не скажу, – заверила Соня. – Тем более он и не спрашивает. Но когда спросит…

– И когда спросит, не говори. Евгений Андреевич запретил же. А он лучше знает.

С этим было не поспорить.

Глава 11

– Соня, я не знаю, что мне делать.

Она никогда не видела брата в такой растерянности. Думала, с ним вообще не может происходить подобное. Да и все в отделении так думали.

Но сейчас они были не в реанимационном отделении, а в квартире, которую Женя с Алесей наконец сняли в Сокольниках, почти в самом парке и поблизости от больницы.

– Жень, – сказала Соня, – что уж теперь-то делать? Тем более тебе. Алеся точно хочет рожать?

Он сидел на стуле, а Соня стояла перед ним.

– Не знаю, хочет ли. Но сказала, что аборт делать не будет.

– Очень ее понимаю.

– Ты тоже, что ли, беременная? – насторожился он.

Он сказал это так смешно, что Соня улыбнулась, хотя, конечно, и ей было не до смеха.

– Не обязательно быть беременной, чтобы понимать, почему женщина считает правильным родить ребенка от любимого мужчины, – сказала она. – Даже и женщиной быть не обязательно, чтобы это понимать.

– Не знаю, – хмыкнул он. – Я не понимаю. – И взорвался: – Года не прошло, как она болела! Тяжело болела! И каждый день в ковидной зоне, гипоксия постоянная! Организм истощен, надорван. Какие это будет иметь последствия для нее самой, непонятно. А тем более для плода. В таких обстоятельствах самое разумное, конечно, рожать!

– У нее что, непорочное зачатие случилось? – рассердилась наконец и Соня.

– Мы предохранялись! Хотя…

– Что?

– Никакое предохранение не может быть абсолютно эффективным. Любой врач это знает. И я знал же!

«Все-таки мужчины очень странно реагируют на беременность, – подумала Соня. – Но им, наверное, как раз женская реакция кажется странной».

– И что с того, что ты это знал? – вздохнула она.

– Да. Ничего с того.

Ей показалось, что он шмыгнул носом, и она впервые за все эти бесконечные и бесконечно тяжелые месяцы вспомнила его маленьким.

– Женьк, – сказала Соня, – все будет хорошо. Я чувствую.

– Как можно это чувствовать? – поморщился он. – Правда, ты интуитивная…

– Вот видишь, ты и сам понимаешь.

– Ничего я не понимаю. – Женька поднял на нее взгляд. Глаза были такие, что острая жалость ударила Соне в сердце. – Мне все время кажется, с ней что-нибудь случится. Она ведь тревожная очень, хотя по ней не скажешь. Мы познакомились, когда у нее посреди улицы случилась паническая атака из-за того, что она увидела, как менты человека избивают. Вот ее тридцать пять минут уже нет, и я думаю: вдруг опять что-нибудь такое? Хотя сам ее отправил в парк воздухом дышать, и это для нее только полезно. Посмотри, она там?

Соня посмотрела в окно и подтвердила:

– Сидит на лавочке. Телефон достала, время проверяет. Скоро домой пойдет, наверное.

– А тут еще эта поездка! – с досадой сказал он.