Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы

Впечатление, которое произвели на нашу компанию эти два таланта, было настолько сильным, что, к моему неудовольствию, последовала единодушная просьба исполнить что-нибудь дуэтом. Конечно, теперь мама откажется, подведет черту, займет твердую позицию. Но нет, по-прежнему оживленная, как бы бросающая вызов и, похоже, получающая удовольствие, она уже выбрала песню «Парусиновый китель»[87], даже первая строка которой – «Друзьям говорил, умирая, высокий и сильный улан» – вызывала у меня такое волнение, что я считал эту балладу своей собственностью. Они запели. Мне хотелось заткнуть уши. По крайней мере, я вперил взгляд в потолок и не присоединился к долгим аплодисментам.

К этому времени пение, разговоры и смех, растущая атмосфера близости, а главное, пустая болтовня и слишком навязчивая любезность этого липового члена клана подействовали на меня так, что мне стало душно, жарко и захотелось расстегнуть воротник. Я решил, что все зашло слишком далеко и надо это прекратить. Уловив момент тишины, я громко сказал:

– Мама, я собираюсь идти наверх, – полагая, что она пойдет со мной.

Вместо этого, занятая с Сомменом своей музыкой, даже не оборачиваясь, она ответила:

– Да, иди, дорогой. Тебе пора спать. Я скоро поднимусь.

Поскольку я уже встал, мне ничего не оставалось, как уйти. Она же вернулась не скоро, а поздно, гораздо позже, чем я надеялся. Тем не менее жажда выразить мои противоречивые чувства не давала мне заснуть. Я сел в постели:

– Ты была права, мама. Там было утомительно, ведь так?

Она улыбнулась мне. Ее глаза сияли, а щеки раскраснелись.

– Ой, я не знаю, дорогой. Вообще-то, там было довольно весело, а нам с тобой, Бог свидетель, было в последнее время не до веселья.

– Но, мама, все было так… так дешево и противно.

– Ты так считаешь?

– Он всего-то производитель сигарет.

– Ну, возможно, он довольно назойлив, но я думаю, что у него добрые намерения, поэтому мы не должны быть слишком придирчивы. Давай просто помнить, что мы здесь для праздника, первого у нас за четыре года, и постараемся максимально использовать его.

Это был не тот ответ, который я ожидал услышать от мамы. Повернувшись на бок, я не мог скрыть недовольства, желая ей спокойной ночи.

Однако наутро все мои обиды прошли, и после завтрака я, взяв удочку и сухой паек, отправился с Бейли Найколом к реке Спин. Мама, стоя на крыльце, пообещала присоединиться ко мне через час. Заводь, которую показал мне Бейли, была недалеко от верховьев реки и представляла собой глубокое горное озеро с водой коричневого оттенка в окружении сосен и каменных уступов – его питал стремительный водопад. Увидев, что я определился с местом, Бейли ушел вверх по течению к своей собственной засидке, напоследок, после того как с сомнением оглядел ясное голубое небо, заметив, что сегодня не день клева.

Действительно, успехи у меня были более чем скромные. За два часа я поймал лишь трехдюймового малька лосося, которого, конечно же, осторожно снял с крючка и бросил в воду. Поскольку совсем не клевало, я со все большим нетерпением стал ждать появления мамы. Что ее, черт возьми, там держит? Может, мои часы «Ингерсолл» врут? Нет, судя по солнцу прямо над головой, сейчас был полдень. Шея затекла оттого, что я все время глазел на лесную тропу, а от рева водопада у меня стала кружиться голова. Пошатываясь, я побрел к соснам и съел свою порцию ланча. Мамы так и не было видно. Сердито, лишь минуту поколебавшись, я съел и ее ланч. Она все равно его не заслужила.

Делать больше было нечего, и я снова принялся удить, но так равнодушно, что позволил угрю незаметно обглодать наживку на крючке – он так постарался, что мне пришлось выбросить склизкие останки червя и заново снарядить снасть. После этого, поскольку было далеко за полдень, я решил, что с меня хватит.

Я доплелся да края леса и был уже на дороге, ведущей от реки на холм, когда увидел наверху, на фоне неба, спускающуюся фигурку. Это была мама.

Тут же я отбросил уныние, дабы показать, что я оскорблен и обижен. Оставив без внимания ее слишком уж веселое приветствие, я холодно, тоном обвинителя, сказал:

– Ты не пришла.

– Мне очень жаль, дорогой. – Она улыбалась, запыхавшись. – Похоже, что наши планы расстроились. – Хотя я не дал ей никакого повода для этой бесполезной и запоздалой попытки объясниться, мама торопливо сказала: – Понимаешь, была такая интересная поездка в Банави. Почему-то меня уговорили поехать.

– Кто уговорил?

– Ну… Мисс Берд.

Разве она не замешкалась, прежде чем ответить мне? Мисс Берд была дородной женщиной, которой нравился Соммен.

– Значит, вы вдвоем и поехали?

– Господи, нет, дорогой. – Мама отвергла такую нелепость. – Две женщины, одни! С нами поехал твой друг мистер Соммен. На самом деле он организовал поездку и позаботился обо всем наилучшим образом.