Пешки против Игроков

— Именно благодаря этому сбою, — снова заговорила она, — ты стала особенной пешкой и увлекла своими идеями Ауфену и Ройка. Именно благодаря сбою у тебя возникли какие-то чувства к Шэве, и ты обрела друзей. Именно благодаря сбою…

Я замычала, яростно тараща на неё глаза. Каис махнула рукой, и слова полились из меня ручьём:

— Неправда! Мы и без этого необычные пешки! Разве кто-то ещё сомневался в своём предназначении, как я? Разве кто-то ещё мечтал не становиться фигурой вовсе, как Ройк? Разве у кого-то достало бы смелости поступать, как Ауфена, притом, что сначала она была робкой и нерешительной?! Один сбой не мог вылепить из нас тех, кем мы стали!

Я бросила всё это в лицо Каис, стискивая кулаки и чувствуя, как щёки у меня пылают. Словно я очутилась в центре огненного круга!

— Один сбой — не смог бы, ты права, — Каис откинулась на спинку трона, и только я подивилась её быстрому согласию, как она прибавила:

— Но ведь у каждого из вас остался ещё и след от прошлой жизни.

Я смотрела на неё, не мигая. Какой ещё прошлой жизни? Открытия следовали одно за другим, и у меня холодели кончики пальцев при мысли о том, что сейчас Каис несколькими фразами разделается с нами, покажет, что мы — сами по себе такие же пустышки, как и фигурки, что стояли под Часами, только способные чувствовать и страдать.

— О прошлых жизнях ты наверняка не могла догадаться, — усмехнулась Каис, закидывая ногу за ногу — неудобная поза, как машинально отметила я. — Скажи мне, Ферджина, что делается с фигурой или пешкой, когда она погибает и рассыпается в пыль?

— Об этом я давно хотела спросить! — выпалила я.

— Она перерождается, Ферджина. Как, по-твоему, появляются на Доске новые пешки, а потом идут в Башню и начинают обучение?

Вот оно что! Вот почему я не помнила, как оказалась в Туманном Поле, но при этом знала, кто я и чего жду! Всё оказалось так просто.

— Вы все хранили след от своей прошлой жизни, Ферджина. Ройк хотел выращивать кнейтов, потому что он был Всадником — белым или чёрным, я не помню, признаться, — Каис небрежно повела ладонью в сторону. — Ауфена была Лучницей, и её тянуло к тем качествам, которые отличают Лучников — решимость и сила. А ты, — Каис взглянула мне в лицо и улыбнулась своей красно-чёрной улыбкой, — была никем иным, как довольно кровожадной белой Жрицей.

Так вот почему я ощутила все чувства той Жрицы перед смертью, как свои собственные!

— А Шэве? — невольно спросила я, презрев собственный запрет вспоминать о нём. Что уж запрет, когда так хотелось узнать правду! Казалось, что никакого «следа» у Шэве нет, и даже если его мучили какие-то сомнения, он успешно их преодолел. Или этих сомнений — и чувств — было не так много.

— Шэве так и был пешкой, — пожала плечами Каис. — Скорее всего, чёрной.

Картинка битвы, которую мне показывала Башня, с поразительной чёткостью возникла в памяти: белая Жрица на земле и чёрная пешка с острым камнем в занесённой руке. Что она говорила, та пешка? «Прости, мы враги?» — «Прости, я вынужден так поступить?» Я не могла точно припомнить, зато сразу сказала бы, что Шэве, готовясь ударить меня ножом, произнёс почти то же самое.

— Иногда след — это чувства. Необъяснимая любовь или ненависть к тому, кто был добр или зол к тебе в прошлой жизни, — рассуждала Каис. Ей нравился механизм Игры, который она придумала, и даже в жесте, которым богиня поправила свесившуюся ей на глаза прядь волос, я увидела самодовольство. — Это моё лучшее изобретение.

И ещё одна картинка перед глазами: Носатый. Неужели мы с ним дрались и в прошлой жизни, что он перенёс свои чувства на эту?

— Белая пешка, — неожиданно охрипшим голосом проговорила я, — будущий Волшебник… Тот, с кем у меня были поединки в Башне… Кем он был?

— Всадником, — слегка задержалась с ответом Каис. — И в прошлой жизни он тебя или сильно любил — а ты поступила с ним дурно, — или же ненавидел… А знаешь, отчего у тебя было такое страстное желание добраться до Игроков и добиться справедливости? Они — а вернее, я — не ответили на последнюю твою молитву. И твоя неуверенность в создателях мира переросла в разочарование. С ним ты умерла, и след от него остался в твоей нынешней жизни. Видишь, как просто разгаданы все загадки, Ферджина. Надеюсь, ты не слишком огорчена?

Огорчена? Каким жалким и пустым казалось это слово! Я чувствовала себя раздавленной, разъеденной её словами, словно скелет майси, плавающий в «бульоне» Кувшиночника. С меня ведь и содрали, как плоть со скелета, уверенность в том, что я и мои друзья — пешки с особенными чувствами, самые умные и проницательные… необычные! Всё это оказалось делом рук зловредной богини Каис. Она и в самом деле играла нами, как деревянными фигурками.

— С вами было очень весело, но даже сама захватывающая Партия рано или поздно заканчивается… У тебя есть вопросы? — внезапно поинтересовалась Каис, и я подняла на неё глаза. Самое главное, ради чего мы пришли — об этом она не сказала ни слова.