Пешки против Игроков

— Я хочу знать, есть ли где-то мир, где мы с друзьями можем стать свободными. Где нет Игры… «и богов», — мысленно закончила я. Умела ли Каис читать мысли? Судя по её улыбке, она могла их угадывать.

— Потому я и перенесла этот вопрос в конец нашего разговора, что ответ будет неприятным. Нет, Ферджина. Таких миров нет. И если бы не сбой механизма Игры, тебе и в голову не пришло бы, что они могут существовать. Может, Башня и не открывает пешкам имя настоящей создательницы Доски, но в остальном она говорит правду. В каждом из миров правят мои братья и сёстры — такие же, как я, боги и дети Вечности. И не существует мира, где кто-то жил бы так, как ему — или ей — заблагорассудится.

Вот и всё. Но я ещё не сдавалась. Хорошо, пусть в тех мирах тоже Игра, но может быть, там лучше, чем у нас! Мне опротивела Доска, и ничего так не хотелось, как уйти от Каис навсегда и забыть её.

— А если мы с друзьями попросим отпустить нас в один из тех миров? Пусть всё, что мы делали, из-за сбоя, но мы же дошли до конца. Преодолели всё, — я посмотрела Каис в глаза. — Игра недавно провозгласила, что «награда ждёт»… Разве мы её не заслужили?

Каис приподняла брови.

— Ты забыла о своей подруге?

— Ты же сказала, что с ней ничего не случится, — во мне всколыхнулась забытая было тревога. Каис развела руками:

— В моём мире — нет. Я дам тебе пузырёк с чудесным золотым зельем, ты вольёшь его в рот Ауфены, она спасётся и станет Жрицей, ты — Волшебницей, а ваш друг — Лучником. Ну, а в чужом мире, если я вас отпущу, Ауфена тихо скончается. Её силы полностью истощены, а там, — шевелились тонкие губы, выбрасывая наружу ядовитые слова, — может не оказаться столь чудотворных зелий.

Я молча рассматривала её от макушки до пят — красивая, сияющая, золотоглазая… Если бы только рот не открывала.

«Какая же ты дрянь».

— Будь осторожнее с проговорёнными мыслями, — Каис как ни в чём не бывало улыбнулась. — Не забывай, что ты и весь этот мир обязаны мне не только своим несчастьем, но и счастьем. Я ведь позволила вам добраться сюда, доказать, что вы чего-то стоите со всеми своими безумными мечтами. Иногда я вам на Доске подыгрывала, — и Каис подмигнула мне, — хоть вы этого и не замечали.

Вместо благодарности, каковой она, может быть, ожидала, я процедила сквозь зубы проклятье. И снова Каис ничуть не разгневалась. Моё поведение только забавляло богиню, иначе она давно бы испепелила меня синей молнией. Или приказала бы Игрокам сбросить меня с небесной высоты.

— Я возьму пузырёк, — и, говоря это, я поднялась со стула. Каис щёлкнула пальцами — жест, успевший мне надоесть, — и пузырёк оказался в моём кармане, выглядывая оттуда круглой пробкой. В стене открылась дыра с золотыми ступенями, показывая, что надо спускаться вниз. Я обернулась к Каис:

— У меня есть напоследок один вопрос и одна просьба.

— Спрашивай, — мгновенно отозвалась богиня, вытянув перед собой ноги и лениво постукивая белым ногтем по подлокотнику.

— Башня всегда была одна, и никаких других?

Каис рассмеялась, будто я очень смешно пошутила.

— Всегда, Ферджина. Запомни — не всем чудищам можно одинаково верить. Ну, а что за просьба?

Прикрыв глаза, я тихо проговорила:

— Я сделаю в Башне то, что считаю нужным, и наказания мне за это не будет.

Глава 13

Ройк всё сидел в тумане, пристроив голову Ауфены к себе на колени и гладя её по спутанным чёрным волосам. При виде меня его лицо как будто осветилось изнутри:

— Как ты скоро пришла!

У меня не было сил удивляться: значит, время на небесах текло гораздо медленнее, чем на земле.

— Игроки дали мне средство, чтобы вернуть Ауфену, — сказала я, подойдя ближе.

— Так они существуют! — воскликнул Ройк, но обрадовался он этому или огорчился, я не поняла. Да и мне стало всё равно.

Я опустилась на колени рядом с Ройком, велела ему приподнять голову подруги и влила ей в рот золотое зелье, пахнущее чем-то сладким.

— Значит, и вправду они милосердные, — прошептала Ауфена, открывая глаза. Как если бы слышала нашу с Ройком короткую беседу.

Я судорожно вздохнула, избегая их взглядов. Каис запретила раскрывать её тайну — а вернее, заявила со смешком, что я и не могу этого сделать. Так уж она устроила. И теперь, несмотря на отчаянные усилия сказать: «Это не Игроки, это богиня Каис, и нет в ней милосердия», я не сумела произнести ни звука.

— Ферджина, что с тобой? — услышала я встревоженный голос Ройка. Ауфена тоже не отрывала широко распахнутых глаз от моего лица.

— Мы не уйдём из этого мира, — наконец, выговорила я. — Игроки…

И сухо, коротко, без ненужных подробностей я рассказала всё то, что мне говорила Каис. Только в одном она вынудила меня обмануть — но в самом главном, и, глядя на отстранившихся Ройка и Ауфену, я чувствовала, что теряю ещё и друзей. Потому что вольно или невольно, но вынуждена их предать.