Пески Марса. [Перевод (полный) Н.И. Яньков]

— Мы здесь не для того, чтобы заниматься литературной критикой, если вы не возражаете. У нас еще будет достаточно времени для этого. Но есть один или два момента, которые корпорация хочет, чтобы я прояснил, прежде чем мы начнем. Мистер Гибсон — очень важный человек, почетный гость, и его пригласили в эту поездку, чтобы он позже мог написать об этом книгу. Это не просто рекламный трюк.(«Конечно, нет!» — вставил Брэдли с сарказмом.) Но, естественно, корпорация надеется, что будущие клиенты не будут обескуражены тем, что они прочитают. Кроме того, мы творим историю, наше первое путешествие должно быть записано должным образом. Так что постарайтесь какое-то время вести себя как джентльмены, книга Гибсона, вероятно, разойдется тиражом в полмиллиона экземпляров, и ваша будущая репутация может зависеть от вашего поведения в ближайшие три месяца!

— По-моему, это звучит опасно похоже на шантаж, — сказал Брэдли.

— Извольте так и считать, — весело продолжал Норден. — Конечно, я объясню Гибсону, что он не может рассчитывать на обслуживание, которое будет оказываться позже, когда у нас будут стюарды, повара и Бог знает что еще. Он поймет это и не будет ожидать завтрака в постель каждое утро.

— А он будет помогать нам мыть посуду? — спросил кто-то с практичным складом ума. Прежде чем Норден успел решить эту проблему с точки зрения светского этикета, на коммуникационной панели раздалось внезапное жужжание, и из решетки громкоговорителя раздался голос: 

— Станция Один вызывает «Арес» — ваш пассажир направляется к вам.

Норден щелкнул выключателем и ответил:

— О'кей, мы готовы. 

Затем он повернулся к экипажу:

— Со всеми этими стрижками бедняга будет думать, что сегодня выпускной день в Алькатрасе[5]. Иди встреть его, Джимми, и чтобы  прошли через шлюз, как нежная супружеская пара.

Мартин Гибсон все еще испытывал радость от того, что преодолел свое первое серьезное препятствие — врача космической станции.  Невесомость при выходе со станции и переходе к «Аресу» на крошечном, приводимом в движение сжатым воздухом катере почти не обеспокоила его, но зрелище, которое предстало его глазам, когда он очутился в каюте капитана Нордена, вызвало у него на мгновение рецидив. Даже в отсутствие гравитации, человеку свойственно какое-то направление считать низом, и казалось естественным предположить, что поверхность, на которой были закреплены стулья и стол, была полом. К несчастью, большинство решило иначе, потому что два члена экипажа свисали с «потолка», как сталактиты, а еще двое были расположены под совершенно произвольными углами в воздухе. Только капитан, по мнению Гибсона, занимал правильное положение. В довершение всего их бритые головы придавали этим нормальным, вполне презентабельным мужчинам слегка зловещий вид, так что вся картина выглядела как семейное торжество в замке Дракулы.

Последовала короткая пауза, пока команда рассматривала Гибсона. Все они сразу узнали писателя; его лицо было знакомо публике с тех пор, как почти двадцать лет назад появился его первый бестселлер «Гром на заре». Это был круглолицый, но с резкими чертами лица, невысокий человек, лет сорока пяти, а голос его был удивительно глубоким и звучным (как выяснилось позже).

— Это, — сказал капитан Норден, представляя слева направо, — мой инженер, лейтенант Хилтон. Это доктор Маккей, наш штурман — всего лишь доктор философии, а не настоящий доктор, как доктор Скотт, вот он. Лейтенант Брэдли — офицер по электронике, а Джимми Спенсер, который встретил вас у шлюза, — наш юнга и надеется стать капитаном, когда вырастет.

Гибсон с некоторым удивлением оглядел небольшую группу людей. Их было так мало — пятеро мужчин и мальчик! Должно быть, его лицо выдало его мысли, потому что капитан Норден рассмеялся и продолжил:

— Нас ведь не так уж много, верно? Но вы должны помнить, что этот корабль почти автоматический — и кроме того, в космосе никогда ничего не происходит. В очередном пассажирском рейсе будет команда из тридцати человек. Сейчас же мы   просто быстрый грузовой корабль.

Гибсон внимательно посмотрел на людей, которые будут его единственными спутниками в течение следующих трех месяцев. Его первой реакцией (он не доверял первым реакциям, но старался их запомнить) было удивление тем, что они казались такими обычными — если не обращать внимание на их странные позы и бритоголовость. Не было никакой возможности предположить, что их профессия более романтична, чем у ковбоев, обменявших своих мустангов на вертолеты.

По сигналу, который Гибсон не успел заметить, все удалились, бросаясь с поразительной легкостью и точностью в открытую дверь. Капитан Норден снова уселся на свое место и предложил Гибсону сигарету. Автор принял ее с сомнением.

— Ты не против курения? — спросил он. — А разве кислород не нужно экономить?

— Был бы бунт, — засмеялся Норден, — если бы мне пришлось запретить курение на три месяца.