Пески Марса. [Перевод (полный) Н.И. Яньков]

— Конечно нет, в некоторых отношениях будет неловко. Я чувствую себя капитаном корабля, который должен доставить Наполеона на Эльбу. Как все это воспринял шеф?

— Я не разговаривал с ним с тех пор, как пришел отзыв, увижу его завтра, прежде чем он отправится на Деймос. Но Уиттакер говорит,что он выглядит достаточно уверенным в себе и, похоже, нисколько не беспокоится.

— Как ты думаешь, что будет дальше?

— На официальном уровне он наверняка получит выговор за нецелевое использование средств, оборудования, персонала — о, всего этого достаточно, чтобы упрятать его в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Но поскольку половина руководителей и все ученые Марса в этом задействованы, что может Земля? Очень забавная ситуация. Шеф — народный герой двух миров, и Совету по межпланетному развитию придется обращаться с ним бережно. Я думаю, что вердикт будет таким: «Вам не следовало этого делать, но что теперь поделаешь — поздравляем с удачей».

— И ему позволят вернуться на Марс?

— Вынуждены будут. Никто не сможет лучше его продолжить начатое.

— Но, ведь он не вечный.

— Правда, конечно, но было бы безумием терять такого работника. Хэдфилд, ведь еще долгие годы сможет плодотворно работать. И да поможет небо тому, кто будет послан сюда, ему на замену!

— Это действительно очень странное положение. Я думаю, что произошло много такого, о чем мы не знаем. Почему Земля отказалась от проекта «Рассвет», когда он был впервые предложен?

— Я давно об этом думаю и намерен когда-нибудь докопаться до сути. Моя теория такова — многие на Земле не хотят, чтобы Марс стал слишком сильным, а тем более полностью независимым. Не по какой-то зловещей причине, заметьте, а просто потому, что им это не нравится. Это слишком ранит их гордость. Они хотят, чтобы Земля оставалась центром вселенной.

— Знаешь, — сказал Норден, — забавно, что ты говоришь о Земле так, словно это некая комбинация скряги и хулигана, препятствующая всякому прогрессу здесь. В конце концов, это вряд ли так. Честное слово! Те, на кого вы  ворчите, — администраторы в Совете по межпланетному развитию и во всех его союзных организациях — на самом деле пытаются работать во благо. Не забывай, что все, что вы имеете здесь, является результатом предприимчивости и инициативы Земли. Боюсь, что вы колонисты… — он криво усмехнулся, и договорил — имеете очень эгоцентричный взгляд на вещи. Я вижу обе стороны этого вопроса. Когда я здесь, я понимаю вашу точку зрения и могу ей посочувствовать. Но через три месяца я окажусь на другой стороне и, вероятно, подумаю, что вы здесь, на Марсе, — сплошные ворчливые, неблагодарные зануды!

Гибсон рассмеялся, но не совсем уверенно. В словах Нордена было много правды. Сама сложность и дороговизна межпланетных путешествий, а также время, которое требовалось, чтобы добраться из мира в мир, делали неизбежным некоторое непонимание, даже нетерпимость, между Землей и Марсом. Он надеялся, что по мере увеличения скорости транспорта эти психологические барьеры будут разрушены и две планеты сблизятся как по духу, так и по времени.

Они добрались до шлюза и ждали транспорт, который доставит Нордена на взлетную полосу. Остальные члены экипажа уже попрощались и были уже в пути на Деймос. Только Джимми получил специальное разрешение прилететь вместе с Хэдфилдом и Ирен, завтра в день отлета.

«Джимми определенно изменил свой статус с тех пор как «Арес» покинул Землю», — подумал Гибсон с некоторым удивлением. Он гадал — сколько пользы будет от него  Нордену в этом рейсе.

— Ну что ж, Джон, надеюсь, рейс будет удачным, — сказал Гибсон, протягивая руку, когда открылась дверь шлюза. — Когда же я увижу тебя снова?

— Примерно через восемнадцать месяцев… сначала побываю на Венере. По возвращении сюда, я надеюсь увидеть другую картину — воздушную траву и марсиан повсюду!

— Маловато времени, — засмеялся Гибсон. — Но мы сделаем все возможное, чтобы не разочаровать тебя!

Они пожали друг другу руки, и Норден отбыл. Гибсон не мог не почувствовать укол зависти, думая обо всем, к чему возвращался его собеседник, — обо всех красотах Земли, которые он когда-то считал само собой разумеющимися, а теперь, возможно, не увидит еще много лет.

Ему предстояло еще два прощания, и они будут самыми трудными из всех. Встреча с Хэдфилдом  требует немалой деликатности и такта. Аналогия Нордена хороша: встреча будет походить на беседу с низложенным монархом, который вот-вот отправится в изгнание.

На самом деле все оказалось совсем не так. Хэдфилд по-прежнему был хозяином положения и, казалось, совершенно не беспокоился о своем будущем. Когда Гибсон вошел, он только что закончил разбирать бумаги, комната выглядела пустой и унылой, а три корзины для бумаг были завалены брошенными бланками и записками. Уиттакер, как исполняющий обязанности главного исполнительного директора, переедет сюда завтра.