Песнь Кали

В первой комнате, в которую мы вошли, было примерно двадцать покойников. Все они находились на разных стадиях разложения. В комнате было не слишком прохладно. Вода капала прямо на трупы, безуспешно пытаясь охладить их. Мы с Санджаем закрыли носы и рты рубашками. Глаза у нас слезились.

«Черт бы побрал эти перебои с электричеством, – буркнул служитель. – За последние дни отключают по несколько раз в день. Ну что?»

Он прошел дальше, сдернул простыни с нескольких накрытых фигур и развел руки, словно предлагая купить вола.

«Нет, – произнес Санджай, угрюмо вглядываясь в лицо первого покойника, и подошел к другому. – Нет. Нет. Подождите…, нет. Трудно сказать».

«М-м-м».

Санджай переходил от тележки к тележке, от стола к столу. Ужасные лица смотрели на него: подернутые пленкой глаза, отвисшие челюсти с выступающими кое-где распухшими языками. Несколько трупов непристойно ухмылялись, как бы поощряя наш выбор.

«Нет, – сказал Санджай. – Нет».

«Здесь все, что поступили за последнюю неделю. Вы уверены, что не ошиблись с датой?»

Служитель морга и не пытался скрыть скучающе-скептические нотки в своем голосе.

Санджай кивнул, и я попытался понять, какую игру он затеял. Узнай кого-нибудь и дай нам уйти!

«Подождите, – сказал он. – А вон тот в углу?»

Покойник одиноко лежал на стальном столе, будто его швырнули туда не глядя. Колени и предплечья у него были слегка приподняты, кулаки сжаты. Почти лысый труп был повернут лицом к мокрой стене, будто стыдился своей уродливой наготы.

«Слишком старый», – буркнул служитель, но мой друг сделал несколько быстрых шагов в угол. Он наклонился, чтобы взглянуть в лицо. Поднятый белый кулак трупа скользнул по задранной рубашке и голому животу Санджая.

«Брат Самар!» – воскликнул Санджай, почти всхлипнув. Он сжал застывшую руку.

«Нет-нет, – возразил служитель морга и высморкался в полу своей грязной куртки. – Он поступил только вчера. Слишком свежий».

«Тем не менее это мой бедный брат Самар», – сказал Санджай сдавленным голосом. В его глазах я увидел неподдельные слезы.

Служитель пожал плечами и полистал блокнот. Ему пришлось просмотреть несколько бланков.

«Не опознан. Привезли во вторник утром. Найден голым на Саддер-стрит…, сходится, а? Предполагаемая причина смерти – перелом шеи в результате падения или удушения. Вероятно, ограблен из-за одежды. Предполагаемый возраст – шестьдесят пять лет».

«Брату Самару было сорок девять лет», – сказал Санджай. Он вытер глаза и снова закрыл нос рубашкой. Служитель опять пожал плечами.

«Джайяпракеш, почему ты не ищешь сестру Камилу? – обратился ко мне Санджай. – Я договорюсь насчет перевозки брата Самара».

«Нет-нет», – возразил служитель.

«Нет?» – переспросили мы с Санджаем в один голос.

«Нет. – Человек, нахмурившись, заглянул в свой блокнот. – Вы не можете увозить тело, пока оно не будет опознано».

«Но я же только что его опознал. Это мой двоюродный брат Самар», – возразил Санджай, по-прежнему сжимая шишковатый кулак трупа.

«Нет-нет. Я имею в виду официально опознано. Это нужно сделать на почте».

«На почте?» – переспросил я.

«Да-да. Там у городской администрации Бюро по розыску пропавших без вести и неопознанным телам. Третий этаж. После того как будет подтверждено опознание, нужно заплатить в городскую казну двести рупий. То есть по двести рупий за каждого опознанного любимого человека».

«Ого! – воскликнул Санджай. – За что это двести рупий?»

«За официальное опознание и его оформление, естественно. Затем вам надо сходить в управление муниципальной корпорации на Ватерлоо-стрит. Для посетителей они открыты только по субботам».

«Но это же целых три дня!» – воскликнул я.

«А зачем нам туда идти?» – поинтересовался Санджай.

«Чтобы заплатить сбор в пятьсот рупий, естественно. За их транспортные услуги. – Служитель вздохнул. – Итак, прежде чем выдать тело, я должен получить справку об опознании, квитанцию об уплате за опознание, квитанцию об уплате сбора и, естественно, копию вашей лицензии на перевозку усопших».

«А-а-а, – произнес Санджай. Он отпустил руку брата Самара. – А где мы возьмем такую лицензию?»

«В Бюро лицензий при администрации штата неподалеку от Радж-Бхава».

«Естественно, – сказал Санджай. – И стоит это…»

«Восемьсот рупий за каждого усопшего, которого вы желаете перевезти. Существует и ставка за групповую перевозку, если количество превышает пять единиц».

«И это все, что нам нужно?» – спросил Санджай, и в его голосе я услышал нотку, знакомую мне по тем случаям, когда он бросался на стенку или лупил бирманских детишек, устраивавших беспорядок во дворе и на лестнице.

«Да-да, – подтвердил служитель. – Не считая свидетельства о смерти. Это я сам могу сделать».

«Ага, – выдохнул Санджай. – По какой цене?»

«Всего лишь пятьдесят рупий, – улыбнулся служитель. – А потом еще плата за хранение».

«Хранение?» – переспросил я сквозь рубашку.

«Да-да. У нас все переполнено, как видите. Плата составляет пятнадцать рупий за место в сутки. – Он заглянул в блокнот. – Хранение вашего брата Самара обойдется в сто пять рупий».

«Но ведь он пробыл здесь всего один день!» – воскликнул я.