Песнь Кали

– Во-первых, на четыре мы приглашены к Чаттерджи на чай…

– Я передам твои извинения. Дальше.

– Во-вторых, ткань на сари из лавки еще не принесли.

– Я сам привезу. Что еще?

– В-третьих, мы с Викторией будем по тебе скучать. Будем, Бесценная?

Виктория оторвалась от игры ровно настолько, чтобы вежливо зевнуть матери. Затем она, поменяла правила и стала натягивать край простыни себе на голову.

– Мне жаль, но счет – три-ноль, – сказал я Амрите. – Ты вышла из игры. Мне вас тоже будет не хватать, ребята, но, может быть, если вы уедете, я смогу провести время с твоей подругой Камахьей. По-моему, сегодня в два часа есть рейс на Лондон. Если нет, то я останусь с вами до более позднего рейса.

Амрита собрала некоторые из игрушек ребенка и положила их в ящик.

– Есть еще и четвертая проблема, – сказала она.

– Какая же?

– «БОАК» и «Пан Ам» отменили все полеты из Калькутты, кроме транзитного рейса «БОАК» из Таиланда в 6:45 утра. С погрузкой багажа трудности, как мне сказали. Я звонила вчера вечером, когда затосковала.

– Дьявол. Ты шутишь. Проклятие. Виктория почувствовала перемену тона и уронила простыню. Она сморщила личико, готовая расплакаться.

– Должна же быть хоть какая-то возможность выбраться из этой вонючей задницы…, прости, маленькая…, из этого города.

– Да, конечно. Все внутренние рейсы «Эйр Индия» имеют выход за границу. Мы могли бы пересесть в Дели на «Пан Ам» или еще на чей-нибудь трансатлантический маршрут там же или в Бомбее. Но мы пропустили сегодня утренний рейс на Нью-Дели, а все остальные имеют жутко длинные посадки. Лучше подожду тебя, Бобби. Не хочу без тебя разъезжать по этой стране. Мне ее в детстве хватило.

– Ладно, сладкая моя, – сказал я, обнимая ее одной рукой. – Что ж, тогда попробуем попасть на утренний рейс «БОАК» в понедельник. Господи Иисусе, полседьмого утра. Ничего, зато это будет полет с завтраком. Не возражаешь, если я все-таки выполню свой план насчет душа?

– Да, – сказала Амрита, беря ребенка на руки. – Я все узнала у работников «БОАК», и с твоим душем нет никаких проблем.

***

В тот день нас потянуло на осмотр достопримечательностей. Я засунул Викторию в рюкзак, и мы вышли в жару, шум и суматоху. И температура, и влажность болтались где-то в районе отметки 100. Мы более чем прилично позавтракали в заведении, именовавшемся «Шахиншах», после чего доехали на такси по Чоурингхи до Индийского музея.

У входа висело небольшое объявление: «КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЗАНИМАТЬСЯ ЙОГОЙ В ПАРКЕ!». Внутри стояла страшная жара, витрины покрывал толстый слой пыли, а в самом здании было на удивление безлюдно, если не считать шумной и противной группы немецких туристов. Меня мало интересовали антропологические залы на первом этаже, но в конце концов мое внимание привлекла археологическая экспозиция.

– Что там? – спросила Амрита, увидев, что я склонился над стеклянной витриной.

На этикетке рядом с маленькой черной статуэткой было написано: «Изображение богини Дурги в воплощении Кали. Ок. 80 г. до н.э.». Ничего особо пугающего в ней не наблюдалось. Я не увидел никаких признаков петли, черепа или отрубленной головы. Одна рука держала нечто, напоминающее сучок, другая – опрокинутую рюмку для яйца, в третьей руке – предмет, который мог бы быть трезубцем, но больше напоминал открытый складной ножик, а последнюю руку она протягивала вперед, вверх ладонью, на которой лежал маленький желтый пирожок. Как и все скульптурные изображения богини, что я видел в музее, это имело высокую талию, твердые груди и продолговатые уши. Лицо у нее было нахмуренным, многочисленные зубы острыми, но я не разглядел ни вампирских клыков, ни высунутого языка. Ее головной убор составляли языки пламени. На мой взгляд, скульптура, обозначенная как «Дурга», выставленная в другой витрине неподалеку, имела куда более свирепый вид. У этого, по всеобщему мнению более добродушного воплощения Парвати, было десять рук, каждая из которых сжимала оружие, одно страшнее другого.

– Твоя подруга Кали не кажется такой уж ужасной, – сказала Амрита. Даже Виктория высунулась из-за плеча, чтобы взглянуть на витрину.

– Этой штуковине две тысячи лет, – сказал я. – Возможно, с тех пор она стала более злобной и кровожадной.

– Некоторым женщинам возраст не идет на пользу, – согласилась Амрита и двинулась к следующей витрине. Виктории, судя по всему, приглянулся бронзовый идол Ганеша, веселый бог благосостояния со слоновьей головой; и в оставшееся время в музее мы занимались игрой, которая заключалась в том, чтобы найти как можно больше изображений Ганеши.

Амрита хотела бы посетить мемориальный зал Виктория, чтобы посмотреть реликвии колониальных времен, но времени уже не оставалось, и мы довольствовались тем, что проехали мимо на такси и показали ребенку впечатляющее белое сооружение, названное, как мы ей сказали, в ее честь.

В гостиницу мы бежали под проливным дождем, быстро переоделись, а когда вышли, то обнаружили, что нас ожидает машина Чаттерджи, а ливень закончился.