Песнь лихорадки

Моя Дэни полностью была там, пылая в изумрудных глазах. Ее волосы представляли собой длинные спутанные рыжие кудри, и она потрясающе выглядела в линялых джинсах, ботинках и кожаной куртке, поперек спины висел меч. Я прищурилась. Что-то изменилось. Она была другой, не такой, какой я видела ее подростком или женщиной.

— Выкладывай. Что произошло? — потребовала я, подводя ее к дивану.

Она рассказала мне.

Все. Даже слишком много, честно говоря, но она была юной и бурлила новыми ощущениями первой влюбленности. Я получила детали, которые никогда не смогу выжечь из своего мозга. Я громко хохотала, когда она рассказала, как решила свою проблему с разрешить-добраться-до-третьей-базы. Я успокоилась, когда она рассказывала, как он изумлялся тому, что она его хочет. Я приглушила ее, мысленно напевая ла-ла-ла, когда она рассказывала кое-какие детали.

Она была девственницей. Никакие слова не могут выразить моего облегчения на этот счет. Прошлой ночью она отдала невинность Танцору. И опять, никакие слова не могут выразить моего облегчения на этот счет. Поначалу, когда она превратилась в Джаду, я думала, что это будет и наверное должен быть Риодан. Ожесточившаяся, хладнокровная Джада казалась на десять лет старше женщины, сидевшей со мной сейчас. Но для Дэни Танцор был идеальным выбором. Он дал ей нормальный, подростковый ритуал прохождения — единственный известный ей.

И моя девочка просто горела этим чудом, ее свежая юная кожа сияла, глаза светились! Ее кудряшки буквально трещали от энергии, она даже двигалась иначе. Она слегка по-новому ощущала себя и была восхищена тем, что могло готовить будущее. Она находилась в самом начале своей жизни.

Я находилась в конце своей.

И это более чем устраивало меня, все хорошо, потому что не так давно я готова была умереть, лишь бы увидеть, что она получила еще один шанс. Теперь у нее не просто есть шанс. Она снова была Дэни. Активно участвующей и сопереживающей.

— Итак, я подумываю поймать Риодана на слове, — сказала она наконец.

— А именно?

— Он сказал, что проведет меня и Танцора, чтобы спасти Шазама, позаботится, чтобы оттуда мы попали в новый мир, — ее сияющие глаза померкли, и она неуютно заерзала.

— Как Танцор? — тихо спросила я.

Зеленые глаза встретились с моими.

— Он умрет. Я просто не знаю, когда. Ты можешь что-нибудь сделать? Ну то есть, как королева?

Я печально покачала головой.

— Единственная возможность — это Эликсир Жизни. Я уже предложила ему, и он отказался.

— Да? Погоди… он отказался?

— У него дерьмовые побочные эффекты. Он разрушает бессмертную душу.

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Он никогда бы этого не сделал, потому что однажды уже умирал и знает, что там есть что-то дальше.

— Умирал? Он знает это? — я ухватилась за это. — Точно?

То есть у нас с Бэрронсом действительно есть шанс вновь найти друг друга, как у двух детей на их лодочках в конце «Куда приводят мечты»[84].

— Он уверен. А значит, это наверное правда. Его нелегко обмануть, и он не склонен к нелогичной сентиментальности, — на мгновение она притихла, а потом сказала: — Я могла бы подлить эликсир в один из его протеиновых коктейлей.

Мои брови взметнулись вверх.

— Ты бы сделала это с ним? — не то чтобы я могла и дала бы ей эликсир. Он был спрятан в Фейри, и я не могла туда попасть.

Она порывисто выдохнула.

— Нет, — сказала она почти не слышно. — Хотела бы, но не смогу.

— Никто из нас не знает, сколько времени нам осталось, Дэни. Возможно, это и делает жизнь такой насыщенной. Спаси Шазама. По крайней мере, попытайся. Возможно, в итоге у вас троих будет долгая жизнь. Возможно, Шазам знает способ помочь ему.

Она ошеломленно посмотрела на меня.

— Я даже не подумала об этом, но ты права, он может знать.

Дверной колокольчик звякнул, и вошла Алина.

Дэни обернулась через плечо и застыла, лицо ее побледнело.

— Это всего лишь моя сестра, — легко произнесла я.

— Привет, Дэни, — сказала Алина с теплой улыбкой. — Я столько всего слышала о тебе от Мак, но мы так и не представились друг другу.

— Потому что я, типа, убила тебя вскоре после нашей встречи, — напряженно сказала Дэни.

Алина медленно подошла к нам, остановившись в нескольких футах.

— Сколько ты помнишь из того дня?

— Более чем достаточно.

— А я помню, как в конце ты кричала, рвала волосы, и тебя тошнило прямо на себя. Дэни, дорогая, это не твоя вина. И если ты не перестанешь себя винить, я пропинаю тебя через весь город и обратно. Ты не глупая. Возьми себя в руки. Ровена была старой сукой-садисткой, а ты была ребенком. Хорошим ребенком. Все, конец. Отпусти это.

Люблю тебя, сестра, беззвучно сказала я Алине одними губами. Она произнесла в точности нужные слова. Не слишком много, не слишком мало. Не слишком грубо, не слишком мягко.

Долгое время Дэни ничего не говорила, просто сидя молча. Затем сказала:

— Ты говоришь серьезно. Ты не ненавидишь меня.