Песнь моряка

Ворчливый хор был ему отрицательным ответом. Даже Билли промычал «нет» из своего судорожного сна. Кормовые винты замедлились до полного стопа, оставив жужжать микродвигатели. В безжалостном утреннем свете лица людей были изрезаны усталостью, отметил Айк. Она выела из глаз всю вчерашнюю браваду. Даже Кармоди выглядел разбитым. Айк порадовался, что их не видит сейчас корейский капитан – а то потребовал бы назад свою перьевую фуражку.

Моторы загудели снова, и лодка поплыла задом наперед.

– Вот он! – Вилли первой заметила флажок в паре ярдов от кормы по правому борту. – Говорила я вам, эта чертова штука сама справится. Можно было не вылезать из коек…

Нельс протащил багор через петлю антенны и подтянул ее поближе к кормовой аппарели, чтобы его брат смог затащить буй на борт. Он отсоединил проектор и выбрал веревки в лебедке.

– Тащите вверх, – скомандовал Кармоди, – хотя я ни разу не слышал, чтобы этими чертовыми дальнобойными снастями вытаскивали что-нибудь путное.

Дальнобойные снасти изобрели после того, как возникли слухи о фантастических глубоководных тварях, которые теперь кружат в гаванях вокруг отмелей, – говорили о гигантских палтусах, скатах, сомах весом в двести фунтов. Подозревали, что это мутанты, появившиеся на свет после аварии на «Трезубце», и антиооновские группы сулили щедрое вознаграждение за любую подобную мерзость, живую или мертвую. Еще поговаривали, что много таких денег уже было получено, но что проооновские лоббисты платили еще больше, чем анти-, так что удачливым подводникам было выгоднее иметь дело с ними. Всего лишь слухи, но все рыболовы, у которых хватило денег, обзавелись дальнобойными сетями с проекторами. В сто раз интереснее, чем надоевшее спортивное лото.

Айк отодвинулся в сторону, уступив Вилли место у верхней панели. Она набрала какие-то цифры и уставилась в экран. Потом нахмурилась и снова тронула клавиши:

– Мальчики, мы или сломались, или зависли. Кто-нибудь, спуститесь и посмотрите в видоискатель.

Нельс исчез в люке со скоростью пули. Секунду спустя в рулевой рубке раздался его ор:

– Мы на чем-то сидим, и это не дно! Здоровый, как шлюпка. Тащите его, тащите!

Айк повернул рукоять лебедки – и проволока медленно поползла по колесу стрелы и вокруг барабана.

– Двадцать три сотни фунтов, – орал Нельс снизу от компьютерного экрана. – Больше тонны… ну, чего-то!..

Когда непонятное что-то наконец показалось над водой, все увидели, что это простой осетр, а вовсе не монструозный мутант, за которого платят миллионы. Очень большой и очень старый осетр. Прикинув сквозь воду его длину, Кармоди объявил, что в рыбине не меньше двенадцати футов.

– Говорят, каждые два фута – век, так что этому парню лет пятьсот или шестьсот. Зря мы его потревожили.

Но было поздно что-то менять: первобытная тварь раздулась и не подавала признаков жизни. Она походила на большое сучковатое бревно, перекатывающееся у самой поверхности. Табло показывало, что рыбина слишком тяжела для небольшой ярусной лебедки. Мальчики Каллиганы уже цепляли веревки, чтобы переключить кабель на большой сейнерный барабан, как вдруг Арчи прикрыл глаза рукой и отшатнулся от подводной туши:

– Из нее что-то выползает, Карм!

Кармоди посмотрел и плюнул в море:

– Жуть и хрень. В нем полно тупорылых угрей. Выбрасывайте эту гадость.

– Но мистер Кармоди, – запротестовал Нельс. – В ней же, наверное, осталось нормальное мясо.

– Выбрасывайте, кому говорю! Ах, пах, тупорылые угри! Терпеть не могу этих ублюдков из заднего прохода! Какой хреновой тварью надо быть, чтобы лезть за едой через жопу, я вас спрашиваю! Нет уж, выбросьте нахрен этого старого несчастного урода. Даже если там можно навырезать какое-то мясо, из-за него не стоит возиться с этим говном.

– Подождите! – закричал вдруг из гнезда у фальшборта вполне проснувшийся Билли. – Я такое видел только на фотографиях. Это ж такая возможность.

Тупорылые угри, с точки зрения Кальмара, несомненно, оказывались самым интересным явлением за весь их вояж. Их присутствие словно исцелило раненую коротышкину душу. Ему даже удалось подняться на колени и высунуть голову над перилами, нелепая бриллиантовая крест-серьга заплясала от радости.