Песнь моряка

После танцевального возбуждения на корейской плавбазе Айку не спалось. У переборки в изголовье своей койки он сложил кучу спасательных жилетов, приладил сверху лампу на гнущейся ножке и смог таким образом бегло пролистать оставшиеся на борту книги. Выбор на полках был не особенно богат: вестерны в мягких обложках, лодочные брошюры, порножурналы. Судно слишком недавно начало свою службу и не успело собрать приличную библиотеку. Айк полистал несколько журналов – глаз ни за что не зацепился, хотя модели явно старались. В конце концов он со вздохом остановился на Луисе Ламуре[57]. Книга была самая потрепанная, с переломленным в нескольких местах корешком, из чего он заключил, что она здесь самая лучшая – по крайней мере, на критический взгляд судовой команды из двух тинейджеров и техаски. Кармоди никогда не читал, чтобы развеяться, по крайней мере в море. По пьяни он иногда выплескивал на собеседника длинный звучный пассаж из Шекспира, Теннисона или даже Йейтса, но эти случайные вспышки эрудиции были, видимо, отзвуками каких-то давних литературных пристрастий, ибо за все десять лет знакомства Айк ни разу не видел, чтобы старый брит доставал очки ради чего угодно, помимо графиков, отчетов, рассылок судовых аукционов… или бюллетеней с той же самой информацией.

Айк уже пробирался назад между койками со спящей командой, зажав под рукой книжку, когда его взгляд упал на гитарный чехол Нельса Каллигана, а в нем – на «Маяк Куинакской бухты». Газетка была месячной давности и служила подушкой для гитарной деки. Айк немедленно поменял Луиса Ламура на газету – для инструмента подушка из вестерна всяко лучше, больше простора.

Он забрался на свою койку у гудящей переборки и устроился поудобнее. Быстро пролистал шестнадцатистраничную газетку от заголовков на передней полосе до рекламы оружия и объявлений об общественных мероприятиях на последней. Оказывается, он пропустил проводившееся раз в два месяца заседание Совета по охране окружающей среды, очень жаль, и Пикник пятидесятников тоже. Закончив последнюю страницу, он вернулся к началу и теперь изучал статьи с хмурым видом, словно что-то в них указывало на скрытую правду. Передовица Уэйна Альтенхоффена о Тирании Большинства потребовала целого часа внимательного чтения. Альтенхоффен в который раз осуждал политику администрации в Чили, называя ее «очередным мегаломанским шагом безумного Ахава, оказавшегося за рулем нашего бедного корабля государственности». Тот факт, что по последним опросам девяносто два процента американцев поддерживают аннексию, только подливал масла в аргументацию Альтенхоффена. «Полтора века тому назад французский философ Алексис де Токвиль предупреждал мир в своей работе „Демократия в Америке“ о том, что непросвещенное большинство может стать инструментом такой тирании, какая и не снилась европейским монархиям в их самые кровавые времена. И теперь, когда наш президент играет на худших инстинктах американцев и успешно экспортирует наше национальное кредо, а именно „дураки всегда правее умных, потому что нас больше“, предостережение Токвиля неотвратимо и пугающе приближается к тому, чтобы стать фактом».

Старый добрый Мозг Уэйн, усмехнулся Айк, агитирует не тех, кого надо. Разве Аляска – не единственный штат, который так и не достался республиканцам? А Куинак – не город с самой низкой явкой? Куинак, черт возьми, – последнее место на континенте, способное присоединиться к какому угодно большинству, подумал Айк с некоторой гордостью, – особенно если дело касается сомнительных корпоративных разборок на другой стороне земного шара.

Айк прочел, что проект по восстановлению автостоянки так и не получил финансирования, что популяция тритонов загадочным образом уменьшается и что имущество Фрэнка Ольсена выставлено на продажу, поскольку истекли установленные законом шестьдесят дней с момента его исчезновения в море. Новости расстроили Айка. Ему нравились тритоны, и, черт, он со стыдом сообразил, что даже не слыхал, как старый Фрэнк пропал.